- Перестань, мама. Гольдберг, как компьютерный робот: ставит перед собой цель, просчитывает все ходы, выбирает единственно верный, и прет напролом, не отвлекаясь на мелочи. Я была его целью. Праматерью еврейского народа была Рахиль, и родословная наша определяется по женской линии. Все мы это знаем. Только расчет... А любовь? Где она, мама?
- Но он любит тебя, и всегда будет любить, – горько вздохнула Илана Александровна. – Но, ты... Ты наша единственная дочь, наше сокровище, наша радость и мы с папой хотим видеть тебя счастливой, Вика. Вот что я тебе скажу: живи своим сердцем и не переживай о нашем законе. Наши внучки и внуки таки будут еврейчиками! А Саша - сильный мальчик, он справится с этим. Должен справиться. Вот так я считаю! – она улыбнулась и крепко обняла дочь. – Сердце выберет и будет тебе счастье, Витуся. Слушай только его. Открой его для любви, и она обязательно придет. Только слишком широко руки не разбрасывай, а то воспользуется кто-нибудь моментом, и распнет тебя на кресте твоей доверчивости.
- Мама, спасибо тебе. Я так боялась разочаровать вас с папой, а теперь... – Вика радостно кинулась маме на шею. - А теперь мне не страшно!
- Глупышка, ты моя! Живи и радуйся жизни, и не бойся ничего. - Илана Александровна налила себе свежего чаю и с наслаждением стала пить. – Надо тебе съездить отдохнуть. Куда ты хочешь? Италия, Испания... Выбирай! Новые впечатления, как там у вас: небо, солнце, море, пляж?
- Нет. Не хочу. Были мы уже там и с вами, и с Гольдбергом. Не хочу возвращаться туда одна. Может быть позднее и с другим человеком, с кем мне будет интересно увидеть все новыми глазами. Не настаивай, мама, прошу тебя, – Вика опустила глаза. – А уехать мне действительно хочется. Совершенно одной. Куда-нибудь в глушь.
- Вита, так это не проблема. Тетя Соня Ртищева? Ты, что, забыла про нее? Она давно тебя зовет к себе в гости. Настоящая глушь, хотя не так и далеко от Москвы.
- Мама, конечно! – радостно крикнула Вика. – Как я могла забыть о ней! Маленький городок... Как же... Черновецк. Вспомнила! Мы там часто бывали летом, пока я была маленькая, мне так нравилось там.
- Вот и славно, Витка. Пойду, позвоню Соне. А о папе не переживай! Я со всеми договорюсь минут через двадцать... - Илана Александровна деловито посмотрела на настенные часы, - ну, может быть тридцать. Соня любит поговорить.
Глава 3.
Виктория любила путешествовать, но совершенно не переносила дискомфорт, связанный с дорожными перемещениями, особенно в поездах. Навязчивые, шумные соседи, ненужные никому задушевные разговоры, запахи чужих несвежих носков и прочая дорожная романтика, раздражали ее неимоверно. Даже в купе повышенной комфортности, никакого комфорта Вика не испытывала. Она искренне завидовала людям, которые могли спокойно расслабиться и спать на верхней полке, просыпаться утром отдохнувшими и посвежевшими. Она же после каждой ночи, проведенной в поезде, чувствовала себя разбитой, больной и злобной. В душе, в который раз, она ругала и корила себя за сибаритство и за раздражение к случайным попутчикам, но искоренить в себе это так и не смогла. «Неженка! Нетерпимая и избалованная...» - снова обругала она себя, и желая расстаться комильфо, лучезарно улыбнулась напоследок своим соседям по купе. Она пожелала им всего доброго самым очаровательным тоном, чем повергла их в кратковременный молчаливый шок: за всю дорогу они услышали от нее несколько фраз, сказанных индифферентным тоном.
Поезд уже подъезжал к перрону Черновецкого железнодорожного вокзала, небольшого старинного строения, окрашенного в популярные цвета: белый и салатовый, которым красят все вокзалы и вокзальчики в глубине России. Виктория, давно готовая покинуть поезд, с объемным чемоданом и пухлой дорожной сумкой, поспешно пробиралась к выходу. Она с радостью выгрузилась на перрон и судорожно поискала глазами тетушку.
- Вита! – услышала она знакомый голос и повернулась на него.- Витуся, привет! С приездом, дорогая!
Вика увидела кричащую тетю Соню. Ее тетушка совершенно не изменилась: шоколадные глаза искрились от радости на загорелом лице, а ее энергичность и напористость, с какой она продвигалась по многолюдному перрону навстречу Виктории, проступали в каждом ее движении.
- Вита! – выдохнула тетушка и заключила свою племянницу в крепкие объятия. – Наконец-то ты здесь. Как доехала? Впрочем, зря я спросила об этом, – заливисто захохотала тетушка, вспомнив о Викиной нелюбви к поездам. – Ну, ничего, – она выпустила Вику из цепких рук, и отойдя на пару шагов, с пристрастием оглядела ее с ног до головы. - Хороша! Дивно хороша, просто непозволительно хороша!