– Я был бы благодарен за помощь.
– Но наши гости…
– Я буду рад участвовать во встрече ваших гостей, если вы не возражаете. Мне будет интересно познакомиться с ними. Я никого не знаю в Йоркшире.
– Разумеется, вы можете присоединиться к нам, – сказала Чайна, изображая спокойствие и уверенность. Она хотела выглядеть столь же искренней, как прозвучали ее слова. Она надеялась, никто не заметит ее душевного смятения и ей удастся сохранить лицо, идя вместе с Александром и сестрой через весь дом.
Чайна вскоре с облегчением убедилась, что ей можно не беспокоиться. Шиан все время занимала Александра разговором. Она спрашивала его о впечатлениях, которые он вынес сначала из осмотра Римского лагеря, а затем замка Недеркотт. Чайна хотела бы научиться общаться с людьми так же легко, как это делала Шиан. Но ей всегда было проще оставаться в тени, позволяя своим словоохотливым сестрам брать ведущую роль на себя, Сейчас Джейд больше не жила в замке, и Шиан скорее всего тоже останется здесь недолго. В последние месяцы сэр Генри Кранлер уделял ей много внимания, когда она бывала вне замка – в церкви или на рынке в Пиккеринге. Доходили ли до Шиан слухи о том, что сэр Генри готов просить ее руки?
Глупо прислушиваться к слухам. Они по своей значимости сродни молочной пене.
Чайна была настолько погружена в свои мысли, что едва не столкнулась с Александром. Он выставил руку, чтобы остановить ее, и она очнулась от бушевавших в ней мыслей.
Рот его напрягся, и она поняла, что обидела его. Она попыталась сказать самой себе, что будет лучше, если между ними вырастет стена. Когда он заключил ее в объятия и поцеловал, она забыла о своем обещании Квинту.
– Я сожалею, – сказала она, хотя вряд ли он понял, что она имела в виду.
– Я тоже. Я не хотел вас напугать. – Его голубые глаза, казалось, впились в нее, и она еще раз задалась вопросом, понял ли он истинное значение ее слов.
– Поторопитесь! – Шиан засмеялась, жестом показав, что надо скорее спускаться вслед за ней. – Вебстер уже предупредил меня, что карета подъезжает к воротам.
– Это лакей, – негромко пояснила Чайна, когда сестра почти побежала вниз по лестнице.
– Я так и понял. – Александр опирался рукой на дубовые перила, осторожно спускаясь по лестнице. – Ваша сестра никогда не скрывает то, что думает или чувствует, это так?
– Да. Я думаю, она ведет себя так, потому что она – художник. Она вкладывает всю себя в каждый свой рисунок. Так же относится и к жизни.
– Этому можно лишь позавидовать.
– Да.
Он остановился на нижней площадке лестницы, держа руку на толстой дубовой балясине.
– Если вы завидуете, то почему вы не такая, как она? Вы скрываете свои мысли.
– Очень трудно быть честным с человеком, который считает меня лишенной здравого смысла.
Он вскинул темные брови, затем засмеялся:
– А может быть, просто вы тщательно выбираете слова и используете их как оружие, когда появляется такая возможность?
– Если так, то вы предоставили мне много таких возможностей.
Улыбнувшись, он предложил ей руку.
– Должен сказать, Чайна, мне доставит большое удовольствие, что я буду исцелять свою больную голову в компании двух очень интересных особ.
Чайна, в свою очередь, не смогла сдержать улыбки. При этом она аккуратно взяла его под руку. Медленными, осторожными шагами они пересекли восьмиугольное фойе, направляясь к парадной двери.
Этой дверью пользовались редко, потому что двойные деревянные панели весили не меньше ломовой лошади. Окна по обе стороны от двери были почти такие же высокие, но вдвое уже. Сводчатые вверху, они были украшены витражами с видами дома, выполненными еще при жизни ее прадеда. Тут же возвышались голубые и золотистые вазы высотой е Александра. Они были установлены на подставках из красного дерева, украшенных резными драконами и цветами. Из всех керамических изделий, собранных ее отцом, эти вазы ей нравились больше всего.
Александр не без труда преодолел три невысокие ступеньки за пределами дверей и спустился во двор. Со стороны дороги, идущей к воротам замка, доносились звуки подъезжающей кареты: стук копыт и лязг колес.
Александр присвистнул, оглядывая двор, затем хмыкнул:
– Вот это замок! Стены с бойницами, с крыш свисают горгульи. Я думал, что он носит имя замка для пущей важности.
– Так оно и есть. В основном. Замку никогда не приходилось защищаться. Он построен был как замок, но средневековые войны к тому времени кончились.
– Можно прогуляться по парапетам?
– Да. Когда вы станете более твердо держаться на ногах, я буду рада показать вам, как туда можно взобраться.
– При таком отдающем древним духом замке неудивительно, что вы верите в существование призраков. Какие еще истории, связанные с привидениями, вы знаете?
– До того случая, о котором я вам говорила, только о призраке, увиденном моей сестрой Джейд.
– Вы шутите. В каждом старинном доме постоянно слышны стоны, а их регулярными гостями бывают привидения.
– Но не здесь. – Она жестом показала в сторону кареты, которая въезжала во двор через сводчатые ворота: – Наши гости – живые люди.
Карета резко остановилась, и Чайна посмотрела на кучера, который сидел на облучке. Было странно видеть, что он держал вожжи одной рукой. Дверца кареты открылась, и из нее вышел мужчина, которого Чайна легко узнала.
Лорд Тернбулл был также высок, как и Александр, и столь же красив. Почти черные волосы, темные глаза, мускулистая фигура. Самым неприятным, по оценке Чайны, было то, что он слишком хорошо знал о своей поразительной красоте.
Чайна скрыла свое раздражение. Когда Шиан говорила о своем желании направить приглашение соседям, Чайна сочла, что сестра имела в виду викария и семьи, жившие на фермах близ вересковых угодий. Или, возможно, это касалось сэра Генри и его сестры, старой девы Деборы. Она не могла предположить, что Шиан пригласит докучливого лорда Тернбулла, которому надо будет добираться до них из своего имения близ Брэнсдейла. Должно быть, Шиан забыла, что виконт пытался ухаживать за Чайной несколько лет назад.
Такое забывать не следует. И Чайна очень хорошо это помнила. О, у нее запечатлелся в памяти каждый эпизод той невыносимой весны. Куда бы она ни пошла, даже в самую отдаленную часть пустоши, он всюду ее находил, ухаживал за ней и расточал комплименты. Она тогда стала понимать, что чувствует фазан или олень, которого выслеживает охотник.
Выдавив улыбку, она напомнила себе, что сейчас ей будет легче, поскольку виконт был помолвлен с леди Виолой Аптон, которая приехала в прошлом году к своей незамужней тетушке в Йорк. С какой стати мужчина будет обращать внимание на Чайну, если у него есть собственная красавица?
Словно отвечая на ее размышления, из кареты вышла леди Виола Аптон. Она не уступала лорду Тернбуллу в красоте, была в белоснежном платье и могла служить образцом элегантности. Ее шляпка с цветными перьями идеально сидела на голове. Как всегда. Она повела носом и огляделась вокруг с таким высокомерным выражением лица, словно обнаружила, что ее привезли в какое-то захудалое имение непонятно где находящейся отсталой страны.
Чайна почувствовала себя раздосадованной при виде столь надменного поведения.
– Как экстравагантно смотрится эта парочка, вы не находите? – пробормотал Александр.
Чайна взглянула на него с некоторым удивлением. Она ожидала, что он увидит в леди Виоле светлое и блестящее пятно на фоне банальности.
Александр подмигнул Чайне, и она с трудом сдержала смех. Спохватившись, Чайна изобразила любезную улыбку и шагнула вперед, чтобы приветствовать лорда Тернбулла и его невесту, но остановилась, увидев, что из кареты выходит еще одна женщина. Чайна узнала мисс Лорен Аптон – кузину Виолы. Она с самого рождения жила у нее. Ее отец проиграл семейное имение. Он умер во время дуэли, на которой, как говорили шепотом, позволил себя убить, потому что не мог больше смотреть на своих кредиторов, которым должен был без конца платить. Не имея титула и денег, Лорен вынуждена была обслуживать свою кузину, оставаясь в тени, – молчаливая и тихая. Она по возрасту была ровня леди Виоле, но у нее почти не оставалось шансов выйти замуж. Чайна задала себе вопрос, можно ли сохранять свет в душе при такой ужасной жизни.