— Значит так, Ангелина. Хорошего языка ты не понимаешь, — девушка тут же уменьшилась до размера атома от ледяного тона мужчины. Она сразу перенеслась в далекое детство, когда отец вот таким же тоном наказывал её. Маленькая Геля никогда не получала от него любви. Только упреки и вечное недовольство поведением. А что она могла сделать, если была неусидчивым гиперактивным ребенком. Когда родители развелись, Ангелина даже обрадовалась и с радостью переехала с матерью на её родину. С тех пор Польшу она объезжала стороной. Особенно Варшаву. Несмотря на все её красоты и кучу школьных воспоминаний. Брюнетка обняла себя за плечи и задрожала. На неё вдруг навалилась апатия и вселенская усталость.
— Я лишу тебя всего. Даже твой ресторан оставлю в своих руках. Будет тебе наказание за плохое поведение. Ты меня очень разозлила.
Брюнетка безразлично посмотрела на Павла и тихо произнесла:
— Делай что хочешь. Мне все-равно.
Паша опешил. Он ожидал от брюнетки скандал, истерику, обвинения в его адрес. Но девушке напротив действительно было все-равно.
— Отлично, — развел он руками.
— Это все? Я могу идти?
— Да. Только ответь мне. Зачем ты Алекса заставила домогаться Маши? — девушка дернулась. — Зачем сказала ей, когда мы были в Питере, что я в душе? Ты хоть понимаешь, что она сбежала от меня! Понимаешь, что семью разрушила?! Зачем ты всё это устроила? Чего ты добивалась? Чего тебе не хватало? Ведь так хорошо работали вместе!
Девушка повернула голову в его сторону и посмотрела влажными от слез глазами:
— Любви. Я хотела всего лишь любви. Паш, никто меня не любил по-настоящему. Только ради выгоды. Всем вечно от меня что-то надо. Красота, секс, связи, возможности… Я так от всего этого устала. Так хочется настоящей любви. Просто так. Просто потому что ты есть. Такая какая родилась. Никто никогда не хотел узнать, какая я на самом деле. А так хочется, чтобы тебя ценили Заботились. Вот как ты о Маше. Но мне с детства приходилось всего этого добиваться. Даже любви. Даже от отца. Знаешь ли это выматывает. Надоело. Ничего больше не хочу. Делай, что хочешь.
Ангелина осторожно поднялась с диванчика и направилась к выходу.
— Всё-равно тебя это не оправдывает. — Паша смотрел вслед сломленной брюнетки и понимал, что здесь есть и его вина. Наверное, стоило хотя бы узнать её немного поближе. Понять. Она так же одинока, как и он. И если бы не Маша, продолжал бы и дальше влачить бессмысленный образ жизни, меняя девушек направо и налево. Чем он лучше неё? Ему всего лишь повезло встретить свою малышку. Которая его полюбила просто так.
— Ангелин, постой, — девушка остановилась.
— Я оставлю тебе твой ресторан. Но дальше мы с тобой работать не сможем. Ты уж прости, — брюнетка мотнула головой, и двинулась дальше.
— Гель… Алекс любит тебя. Просто так. И он сейчас на стадии бракоразводного процесса. Я ему можно сказать помог решиться. Подумай об этом, — девушка снова мотнула головой и бесшумно вышла из кабинета.
Павел сел в кресло о продолжал смотреть в след. Он не ожидал такого откровения от Журавской.
Но через минут пять выкинул её из головы, схватил ключи со стола и побежал вниз. Его ждут. Семья, любимая, сын и новая жизнь, полная надежд и любви…
46
Тринадцать лет назад.
На старом разложенном диване на белых простынях в мелкий цветочек лежали два сплетённых молодых тела. Блондинка уткнулась своим носиком в пока ещё слаборазвитую мужскую грудную клетку подростка и улыбалась. Она была на седьмом небе от счастья. Именно так она всё и представляла. Их первый раз. Их первая ночь. Единственное что сгущало краски в радушном настроении Маши — это уход её парня в армию.
— Паш, — разбил нависшую тишину комнаты девичий голос.
— Ммм, — ответил довольный мужской голос, разморенный негой после проведённой ночи.
— Как же я без тебя-то буду? Два года — это так долго.
Парень положил руку на белобрысую головку и начала гладить. Вторая рука прошлась вдоль всего гибкого стана, остановившись на ягодицах. Стая мурашек пробежалась вместе с его движениями.
— Марусь, а когда я вернусь, выйдешь за меня замуж?
Девушка приподнялась на локте, пытаясь скомканным пледом прикрыть свою аккуратную грудь.
— Ты серьезно?
— Да. Люблю тебя. Хочу, чтобы ты стала моей женой, — вот так просто произнес мальчишка, почти мужчина, пребывая в полной уверенности, что так правильно.
— Паш, — накинулась с объятиями хрупкая девушка, — конечно! Конечно я выйду за тебя замуж? Ведь я тоже тебя люблю! Мне кажется полюбила в тот же день, когда увидела в кинотеатре. Помнишь? — заглядывали к нему в глаза доверчивые бездонные озера Маруси.
— Конечно помню. Ты была такой малышкой, аж страшно было к тебе прикоснуться.
— А отчего же прикоснулся?
— Влюбился, — щелкнул по маленькому носику парень.
Павел обнял девушку и засунул к себе подмышку. Расправил тигровый плед и укутал в него свою драгоценную малышку. Поцеловал в макушку и прошептал:
— Спи.
Девушка во сне улыбнулась, представляя себя в церкви в подвенечном платье, рядом стоял Павел в черном костюме. Парень смотрел в потолок и первый раз в жизни одними губами прошептал: Господи, спасибо.
Настоящее время.
Мужчина гнал. На заднем сидении лежал огромный медведь с громадной корзиной цветов. Несколько пакетов с продуктами он погрузил в багажник. Карман пиджака оттягивала квадратная коробочка. Оставалось, судя по навигатору, ехать всего двадцать минут. От предвкушения встречи со своими любимыми пальцы рук подрагивали, сердце ухало, как сумасшедшее. Павел чувствовал себя, словно ребенок, который предвкушает встречу с дедом Морозом, или, который первый раз едет в Дисней Лэнд. Хотелось быстрее попасть к Марусе и ко Льву.
Павел достал связку ключей, которую ему любезно одолжила Катерина, и вставил в замочную скважину. Осторожно толкнул дверь. В гостиной стояла идеальная тишина. Лишь плед, кинутый на диване, говорил о том, что здесь кто-то живет. Мужчина прошел дальше. Звук классической музыки доносился откуда-то слева. Он, словно мотылек на свет, пошел на него. Симфония Моцарта вывела его на кухню. Аромат сырников заставил вспомнить Пашу, что в последний раз еда в желудок попадала только за завтраком. Лев уютно лежал в люльке и сладко спал под звуки шедевра восемнадцатого века. Маруся стояла у плиты и творила кулинарный шедевр. Горло мужчины сковало от переполняемых чувств. Он не видел их чуть больше недели, а казалось целую вечность. Рука сжалась на коробочке внутри кармана пиджака. На щеке Паша почувствовал влагу. Дотронулся ладонью и обалдел. Слеза. Он никогда не плакал, даже когда в детстве разбивал коленки в кровь, лазая по стройке вместе с ребятней. Даже когда умерла мама. А тут…