Здание на Маунт-стрит совсем не походило на дом свиданий. Впрочем, Эмма не имела ни малейшего представления о том, отличаются ли такие дома от обычных. Скорее всего, нет. Привратник, проводивший ее во внутренние покои, тоже выглядел как обыкновенный слуга. Вульгарных девиц она также не увидела.
Еще больше удивила Эмму сама хозяйка. Простая прическа миссис Уизерседж больше подошла бы скромной вдове, чем сводне, а неяркое платье и незатейливая косынка на плечах совсем сбили девушку с толку. Правда, лицо дамы было сильно напудрено и около носа, который был явно великоват, виднелась мушка.
Эмма, которую лакей провел в комнату, так и стояла посередине, из-под ресниц рассматривая ее убранство, когда туда вошла миссис Уизерседж, и девушка сразу переключила свое внимание на эту даму.
Перед тем как отправиться на Маунт-стрит, Эмма, проведшая предыдущую ночь в плохонькой гостинице и заплатившая за это последние деньги, вымылась и постаралась по возможности привести в порядок свою рыжую гриву. Оделась она настолько смело, насколько ей позволял скромный гардероб, тем более что в багаже оказалось всего два платья. Кузина Мириам строго следила за тем, чтобы Эмма одевалась во все темное и скрадывающее фигуру. Платья Эммы куда больше подошли бы горничной среднего возраста, чем молодой богатой наследнице. Те несколько нарядов, которые она прихватила с собой в злополучную поездку, хотя и были чуть поярче, все равно на новом поприще сгодиться не могли.
Худшие ожидания Эммы не заставили себя долго ждать. Миссис Уизерседж улыбнулась и ответила на ее приветствие, но явно рассматривала высокую, стройную фигуру девушки.
— Что ж, выглядите вы неплохо, — голос у нее неожиданно оказался низким, но Эмма вздрогнула не от этого, а от столь откровенной аттестации. — Чего вы, собственно, хотите, мисс?
Девушка растерялась:
— Чего я хочу? Не знаю…
Миссис Уизерседж села в кресло.
— Я очень придирчиво подхожу к отбору… К отбору своих, так сказать, протеже, — хорошо хоть она потрудилась поискать приличные слова. — Вы же понимаете, что давать работу девушкам с улицы я не могу. У них должны быть рекомендации.
— Рекомендации? — растерянно повторила Эмма.
Неужели и для этогонужны рекомендации?
— Боюсь, что у меня их нет…
Миссис Уизерседж сочувственно вздохнула.
— Вы, очевидно, попали в затруднительную ситуацию? — Она помолчала и продолжила, уже более откровенно: — Обычно я беру на работу тех, кто попроще, но манеры тоже ценятся. А что вы вообще умеете?
Эмма покраснела. Она понятия не имела, что должна уметь протежетакой дамы. Пришлось сказать откровенно:
— Ничего. Я девственница.
Миссис Уизерседж онемела. Затем она расхохоталась, и это очень не понравилось Эмме.
— Чудесно, детка, — она, видимо, решила, что церемоний хватит — Эмма для нее уже была не мисс, а детка. — Все мы когда-то были девственницами. Подумайте, как этим распорядиться с умом. Сядьте, пожалуйста, а то вы такая высокая… У меня уже шея затекла, так неудобно на вас смотреть.
Эмма вздохнула и села.
— Распорядиться? — повторила она и сама почувствовала, как глупо выглядит.
— В вашем положении…
— Э-э… конечно.
Между тем Эмма сосредоточилась на последнем слове, сказанном миссис Уизерседж. Положение… Она напряглась, вспоминая. Герти что-то говорила о разных положениях, когда мужчина сзади женщины, а то и снизу, но Эмма тогда замахала руками, отказываясь слушать непристойности. Наверное, зря.
— А как насчет умений в целом? — улыбнулась миссис Уизерседж. — Что-то же вы должны уметь? Читать, писать, шить, рисовать?
— Конечно, — эти вопросы вызвали у Эммы удивление.
Она ведь получила образование, которое получали все девушки ее круга. Конечно, ее акварели были написаны на религиозные сюжеты, а чтение составляли в основном назидательные трактаты, всегда составленные отцами Церкви — кузина Мириам отдавала предпочтение именно таким книгам, а читала Эмма, безусловно, под ее руководством.
— Конечно, — повторила миссис Уизерседж и усмехнулась. — Вроде как каждая умеет…
— А что, надо обязательно уметь?
— А как без этого можно работать гувернанткой?
— Гувернанткой?!
— Детка, вы что, плохо слышите? — миссис Уизерседж посмотрела на девушку с удивлением. — Я хозяйка агентства по найму прислуги. Подбираю горничных, камеристок, а также гувернанток в богатые дома. Разве вы не за этим пришли? Вам что, не нужна работа?
— Конечно, нужна, — Эмма почувствовала себя на седьмом небе от счастья. — Я с радостью буду работать гувернанткой.
— Ну-ну. Надеюсь, вы не разочаруетесь, — с иронией заметила миссис Уизерседж. — Судя по тому, как вы себя вели, рискну предположить, кто направил вас сюда. Наверняка Киллоран.
— Киллоран?
— Да, граф Киллоран. Такого, один раз увидев, не забудешь. Весьма неординарная личность. И внешность… Одевается граф исключительно в черное и белое. Ну, может быть, еще что-нибудь серебристое. Души и сердца у него нет, а склад ума весьма язвительный…
— Да-да, я встречалась с его светлостью, — торопливо подтвердила Эмма, припомнив тем не менее не черно-бело-серебристое, а зеленое — удивительные глаза.
— И куда, по-вашему, он вас направил, сказав мой адрес? — сухо поинтересовалась миссис Уизерседж.
Лгать Эмма не умела.
— В… в дом терпимости, — прошептала она.
Миссис Уизерседж задумчиво покачала головой.
— Гувернанткам платят не так хорошо, как в этом доме, да и работают они больше, — заметила она. — Если пожелаете отправиться в бордель, что ж, я могу помочь и с этим…
— Нет-нет, благодарю вас, — Эмма схватилась за сердце. — Думаю, я смогу стать неплохой гувернанткой. Я очень люблю детей.
Миссис Уизерседж с сомнением взглянула на девушку.
— Любовь к детям и умение писать акварели вряд ли обеспечат вам успех в жизни, — она покачала головой. — Как вас зовут, милая?
— Эмма, — ответила девушка и тут же спохватилась, укорив себя за неосторожность: — Эмма Браун.
— Браун? Вот оно как! Самая распространенная фамилия. Так вот, мисс Браун, вакансии не так уж много. Обычно я стараюсь не посылать молодых девушек в дома, где есть впечатлительные юнцы, но на этот раз у меня нет выбора. Миссис Варьенн — не самая приятная хозяйка, и у нее не один, а сразу два сына-подростка, способных на интрижку с привлекательной молодой особой. Так что, если миссис Варьенн согласится вас взять, будьте предельно осторожны.
Эмма стала очень серьезной.
— Я всецело сосредоточусь на своих прямых обязанностях, — пообещала она. — К тому же я не принадлежу к тем женщинам, которые способны пробудить у мужчин какие-либо чувства.
Миссис Уизерседж еще раз задумчиво окинула девушку взглядом.
— А я-то думала, вы знакомы с Киллораном, мисс. — Эмма не поняла, что имеет в виду эта женщина, но порадовалась тому, что она снова мисс, а не детка.
В доме было холодно. И темно, потому что портьеры на всех окнах плотно сдвинули. И тихо — только в большой гостиной можно было услышать, как кто-то ходил, не останавливаясь ни на минуту.
По комнате от одной стены к другой размеренно шагала Мириам де Винтер. Надев траур, она осталась все той же кузиной Мириам — хозяйка этого холодного, темного и тихого дома и до смерти отца всегда носила черное. Впервые она оделась так в двадцать три года, когда умерла ее мать. Когда минул год траура, Мириам решила остаться верна черному, ибо этот цвет шел ей больше других. В черных шелковых платьях она казалась сама себе элегантной и властной, и первое тешило самолюбие Мириам, а второе ему льстило. Неудивительно, что к тридцати годам она обрела повадки полновластной хозяйки, которой никто не посмеет возразить.
Мириам не хотела брать в дом кузину Эмму, но возобладало сознание своего христианского долга… К тому же дядя Родерик сумел составить большое состояние на производстве оружия и торговле им, а золотому тельцу Мириам поклонялась почти так же истово, как Богу. Пока Эмма росла в домашнем заточении, под ее бдительным надзором, сироте не грозили мирские искушения. Вход сюда молодым людям, которые могли бы увести Эмму из дома, был заказан, а значит, и за состояние Ланголетов можно было не беспокоиться. Мириам была тверда в своем намерении воспитать Эмму настоящей праведницей — кузина будет бояться и любить Бога, не отвлекаясь на такие приземленные вещи, как управление отцовскими деньгами.