— Когда?
— Погиб месяц назад. Узнали, что это был он, на той неделе.
— Как он умер?
— Сгорел. В доме, в котором он отсиживался что-то с газовым оборудованием было. По предварительному отчету экспертов, неисправность одного из баллонов, а так как в том богом забытом месте газопровода не было, представь цепную реакцию. Так что, опережая твои предположения, скорее всего, умер мгновенно. Освещать это происшествие широкой массе не будут — слишком много жертв. Вся его свита была с ним. Так что особо не распространяйся.
— Это точно он? Разыграть свою смерть, когда это единственный способ выжить, — раз плюнуть.
— Он это, Макар. Мы два раза проверили. Информация стопроцентная.
— Тогда у меня для тебя тоже новости. Я нашему общему другу немного подправил физиономию. Ты уж постарайся, чтобы он там не сболтнул лишнего. Когда поднимется шумиха, мое имя не должно мелькать. У меня на носу контракт крупный.
— Я, конечно, помню про фею, но ты знаешь, волшебную пыль пока генерировать не научился. Не суй палки в свои же колеса. Я всё улажу.
— И да, еще одна маленькая просьба. Когда допрашивать его будете, поинтересуйся ненавязчиво, какие документы из моего сейфа он должен был передать третьим лицам и кому. Раз уж ты так против самодеятельности, — добавляю со смешком.
Сбрасываю вызов и глубоко дышу.
Мертв. Мой заклятый враг мертв. Брат отомщен. Виктор получил по роже и со дня на день будет гнить в тюрьме.
Остается лишь доиграть спектакль в любовь.
Глава 9
Ольга
Резко сажусь, расфокусированно оглядывая гостиную. В утренней тишине слух улавливает удаляющиеся тяжелые шаги. Скидываю плед с ног, приглаживаю растрепавшиеся после сна волосы и поднимаюсь наверх.
Сколько я проспала? От силы пару часов?
Стоит переступить порог нашей спальни, как меня обдает волной облегчения. Из ванной доносится шум воды, а в комнате едва уловимо отдает шлейфом духов Макара. Наконец приехал. За последние три дня извелась вся. Плохо спала, не находила себе места, скиталась из угла в угол как неприкаянная.
Не знаю, когда именно в моей душе поселился удушливый страх. Страх, что с Макаром может случиться что-то плохое. Я не знаю того мужчину, который организовал убийство Назара, но почему-то в моей голове он ассоциируется со вселенским злом, жутким кошмаром, который в любой момент может отобрать у меня любимого.
Шум воды стихает, и через пару минут выходит Макар, облаченный лишь в тонкие серые тайтсы. Пробегаю взглядом по обнаженным участкам его тела, пока он энергичными движениями вытирает влажные после душа волосы, и с облегчением выдыхаю, не заметив видимых повреждений. Закончив, вешает полотенце на плечо и замирает посреди комнаты, глядя на меня.
Губы сами собой растягиваются в глупой радостной улыбке, приближаюсь и приникаю к его груди, крепко обхватив руками.
— Боже, Макар, я так соскучилась, — трусь щекой о покрытую редкой порослью мужскую грудь, впитывая в себя его тепло. — Я себе уже такого напридумывала. Не делай так, пожалуйста, больше.
Слегка отстраняюсь, не разрывая объятий, и поднимаю взгляд. Он не смотрит на меня, уставился поверх головы куда-то вдаль. Вижу лишь мощный подбородок и ходящие ходуном желваки, как будто бы Макар очень зол. Только сейчас замечаю, что его руки, плотно сжатые в кулаки, так и не коснулись меня.
Медлю еще немного и в полной растерянности отступаю на шаг, вглядываясь в застывшее лицо.
— Что-то случилось? — спрашиваю сдавленно, с нарастающей тревогой глядя на Макара.
Ответом служит полное молчание. Меня пугает его пустой взгляд и напряженная поза.
— Макар, — зову тихо. — Посмотри на меня, пожалуйста, — добавляю мягче, приближаясь.
Встаю на носочки и нежно веду ладонью по колючей щеке. Только сейчас замечаю залегшие под глазами темные тени, осунувшееся лицо, воспаленные веки.
— Если тебя что-то тревожит, я прошу, не молчи. Я здесь, я рядом, — шепчу, уже перепуганная до чертиков поведением Макара.
Обхватываю его лицо ладонями. В гнетущем молчании наши взгляды встречаются, и он долго смотрит мне в глаза, шумно дыша. Крылья носа подрагивают в такт нервному дыханию, во взгляде плещется колючая злоба.
— Любимый, — шепчу уже с мольбой в голосе, а его губы медленно растягиваются в циничную усмешку.
— Повтори, — просит обманчиво ласковым голосом, ощутимо сжимая ладонями мои запястья. — Ну!
— Любимый, — повторяю растерянно, не понимая, что его так разозлило. — Макар, что происходит?
— Ничего не происходит, — отталкивает мои руки, разворачивается и идет в гардеробную.
Оторопело провожаю взглядом мужскую спину. Обнимаю себя руками, пытаясь проглотить ком в горле, и изо всех сил сдерживаю подступившие слезы.
Лихорадочно пытаюсь вспомнить, чем могла вызвать гнев Макара или, сама того не подозревая, обидеть его. В то последнее утро, когда мы виделись, всё было просто замечательно. Он сам отвез меня на работу, долго целовал на парковке, напрочь испортив макияж и прическу. Помню, как смотрел, съедая взглядом, пока я шла к зданию больницы.
— Тебя не было дома трое суток, — звучит с обидой, но сейчас я не могу взять под контроль свои эмоции.
Макар, уже одетый в деловой костюм, лишь насмешливо вздергивает бровь, стоя на пороге гардеробной.
— Тебе не идет роль ревнивой женушки. — Присев на пуф, принимается завязывать шнурки на начищенных до блеска туфлях.
Вижу, что Макар старается выглядеть отстраненным и холодным, но за месяцы совместного проживания я хорошо научилась считывать его эмоции и повадки. Угадывать настроение и желания. Это легко, когда всё, что ты видишь в своем мужчине, кажется безумно вкусным. Мне нравилось на него смотреть тихими вечерами, украдкой. Когда он с головой погружался в работу, а я, сидя на диване у него в кабинете, усердно делала вид, что читаю очередную книгу. Ловить его взгляды и быть пойманной с поличным. Млеть, когда улыбался, заключал в кольцо сильных рук и нашептывал всякие глупости.
Но сейчас… Дерганые движения, напряжение, сквозящее в голосе, арктический холод в глазах.
— Причина моего недовольства не ревность, я волновалась. Ты не предупредил, что тебя не будет так долго, не отвечал на звонки. Что я должна была всё это время думать? Я очень переживаю за тебя… Боюсь, что может случиться что-то плохое, — выпаливаю как на духу то, что пережила за эти дни.
— Всё, что могло случиться, уже произошло, — поднимаясь на ноги, отвечает размыто и резко. — Мне некогда, я ухожу, — привычным движением поправляет галстук и идет на выход из комнаты.
Несколько секунд смотрю в его спину и спешу следом.
— Подожди, — хватаю за руку, останавливая у самой лестницы.
Неприятная дрожь охватывает всё естество, я поспешно отдергиваю ладонь, на мгновение, испугавшись лютой злости, с которой Макар смотрит вначале на мою руку, а затем на меня.
— Что с тобой происходит? Это нечестно, Макар! Если ты злишься на меня, я имею право знать хотя бы, за что именно.
— Честно? — порывисто обхватывает руками мои плечи, больно впечатывая в свое тело. — Имеешь право? — шипит гневно, нависая надо мной.
Во все глаза смотрю на искаженное яростью любимое лицо.
— Ты мне будешь говорить о честности? — встряхивает как куклу. — Лучше молчи, Оля. Ради всего святого, закрой свой красивый ротик и молчи. С этого момента ты не имеешь права на честность с моей стороны. Вообще забудь слово «право»! Его априори не может быть в лексиконе таких лживых, изворотливых девочек, как ты. Поняла меня?
Моргаю пару раз, пытаясь сквозь ком в горле проглотить услышанное. Непроизвольно громко всхлипываю, ощущая соль от слез на губах. И тону. Тону в той бездне всепоглощающей ярости, что притаилась на дне его глаз.