Представьте себе этакую раскрасивую девчонку – мулаточку. Не низкую и не высокую, с изящной фигуркой неизмождённой тренировками спортсменки. Представили? А теперь добавьте к этому всему аппетитные щёчки, сочные, слегка припухлые губки, пару огромных, чёрных на белом, глазок, длинные пушистые ресницы, и будет почти полная картина. Почти, потому что я ещё ничего не сказал о её волосах антрацитного цвета, которые в высокохудожественном беспорядке длинными космами торчали во все стороны, а на спине спускались ниже лопаток.
Вот теперь я хоть как-то её описал, но такое чудо надо видеть, перо тут просто бессильно.
Моя нижняя челюсть самопроизвольно отвалилась вниз, и мороженое выпало изо рта как кусок сыра у вороны из басни Крылова. Опомнившись, я скачками помчался за ней. Она же остановилась напротив Русского Музея. Стоит и рассматривает его с разных дистанций, свой культурный уровень повышает.
Не теряя её из вида, купил в цветочном ларьке не самый маленький букет роз, истратив на него почти дневную выручку и с трудом втиснув его в свою ладонь, подошёл к ней сзади, цветы подсунул поближе к лицу, а на ушко выдал полную информацию о музее: что, кто, когда и зачем.
Говорил я на английском, не очень чистом, но вполне понятном, потому что она была явно не россиянкой, а другие языки мне были неизвестны. И она меня очень хорошо поняла, обернулась и, тоже по-английски, поблагодарила за букет:
– Спасибо! Ты кто, экскурсовод?
– Нет, – отвечаю, – я просто хороший парень. Меня Макс зовут.
– А что ты здесь делаешь, хороший парень?
– Извини, я плохо расслышал твоё имя, – прикинулся я дуриком.
– Ребекка. – сказала она, слегка удивившись.
– Понимаешь, Ребекка, я гулял, увидел тебя и … вот собственно и всё.
– Послушай…
– Макс. – вставил я.
– Послушай, Макс, – быстро поправилась она, – откуда ты такой взялся?
– Из народа, – проговорил я серьёзно. – Что ты так удивляешься? Тебе разве никогда не говорили что ты хорошенькая?
– Говорили, конечно.
Ребекка даже фыркнула от возмущения за такой глупый вопрос.
– Я в этом даже не сомневался, – говорю. – Пойдём в Музей, раз уж мы всё равно рядом с ним стоим.
– А ты нахал!
– Я знаю. Пойдём, я покажу тебе мою самую любимую картину.
– Какую? – живо заинтересовалась она.
– Изображение человеческой мумии.
– Фу, гадость какая! – брезгливо сморщила свой носик Ребекка. – Ты всегда так знакомишься?
– Когда как, бывает и похуже,– признался я.
Мы вместе вошли в музей, после того как купили билеты, конечно, и стали обходить один зал за другим. Скоро мне моя затея показалась не очень хорошей, потому что Ребекка оказалась очень любознательной особой, в этом смысле она меня точно переплюнула, и я устал отвечать на её многочисленные вопросы.
Измучившийся, с пустой, как российский бюджет, башкой, я, наконец выбрался на улицу и с удовольствием наполнил лёгкие воздухом, напоённым ароматом выхлопных газов.
Ребекка же была прямо-таки счастлива. Накупила всяких открыток, фотоальбомов и просматривала всю эту кучу полиграфии. Уткнулась в них, а на меня – ноль внимания. Естественно, меня обуяла ревность к этим бумажкам.
– Ребекка, ты туристка или как? – спросил я её с единственной целью выйти всё-таки на первый план.
– Или как, – ответила она, подняв на меня свои чудесные глазки.
– В смысле? – не понял я.
– Я сюда на конкурс программистов прилетела.
Вот уж ничего себе! Компьютерщица, понимаешь. По конкурсам разъезжает, программки всякие, надо думать, составляет.-
– То есть, ты на компьютере щёлкаешь? Завидую. Сам то я в этом деле понимаю …, да ничего я в этом не понимаю.
Вздохнул сокрушённо, огляделся вокруг и попросил её:
– Беки, подожди меня здесь минутку, я сейчас.
Она согласно кивнула, а я рванулся к лоткам торговцев, предлагавших иностранцам купить всякую дребедень. Не успел даже осмотреться, как ко мне подвалили два здоровенных парня.
– Ты, наверное, это ищешь? – пробасил один из них и протянул симпатичного, сшитого из искусственного меха, плюшевого медвежонка.
В самом деле, неплохой сувенир.
– Сколько? – спросил я.
Они недоумённо переглянулись. Вот так торгаши, цену своему товару не знают.
– Столько хватит? – протянул им несколько пятитысячных купюр, всё, что у меня оставалось в карманах.
С тем же удивлённым видом они взяли деньги, оставили в моих руках мишку и удалились.