— В последние два года — нет, милорд. Когда ей исполнилось двенадцать лет, Катриона Хэй написала мне письмо, в котором спрашивала, не соглашусь ли я наставлять ее по финансовым вопросам. Я начал с самого простого, поскольку не был уверен, серьезны ли ее намерения и есть ли у девочки нужные способности. Однако чем больше я учил ее, тем все больше и больше она хотела знать.
Катриона впитывала все, что я ей говорил, и буквально все схватывала на лету. И понимала. Два года назад она захотела сама управлять своими делами. Примерно шесть месяцев она непременно советовалась со мной прежде, чем что-либо предпринять, но потом все взяла на себя. Катриона умна, милорд, очень умна. И я не премину по секрету сообщить вам, что порой сам следовал ее примеру, причем зарабатывал на этом кругленькие суммы!
Патрик сглотнул слюну.
— Должен ли я так понимать, Бенджамен, что, когда леди Катриона сообщала вам об ее вложениях, вы старались вложить свои капиталы туда же?
— Да, милорд.
— Знали ли вы, что еще в прошлом году, когда был назначен день нашей свадьбы, Грейхевен все капиталовложения Катрионы передал мне?
— Не знал, милорд. Нас не известили об этом. Леди Хэй продолжала управлять своими денежными средствами, особенно с тех пор, как сама появилась в Эдинбурге.
— Так будет и дальше, Бенджамен. Ваш брат Абнер — юрист, не так ли?
— Да, милорд.
— Если он здесь, то я хочу немедленно составить бумагу, которая законно возвратит леди Катрионе Хэй ее собственность. И, Бенджамен, леди никогда не должна узнать, что я расспрашивал вас о ее финансовых делах. Буду с вами честен, ведь вы мой друг. У леди Хэй скоро родится ребенок. Но она отказывается выйти за меня замуж — как это было условлено много лет назад, — если только я не верну ей ее собственность. Естественно, я не потерплю, чтобы следующий Гленкерк родился вне брака, однако Катриона упряма, и никто — ни мой дядя-аббат, ни я сам — не может переубедить ее.
— Я немедленно пошлю за братом и за его клерком, милорд. И можете вполне довериться мне. Женщины в лучшем случае непредсказуемы. А уж те из них, которые готовятся рожать, — просто опасны. Остается только уступить и сделать хорошую мину.
Пока они ждали юриста и клерка, в комнату ввели юного Робби.
— Этот малец заявляет, — сказал слуга, — что должен видеть графа по вопросу жизни и смерти.
— Итак, парень, — ласково обратился к мальчику граф.
— Я Робби Керр, брат Салли. Ее милость сейчас рожает.
— Проклятие! — выругался Патрик. — Он уже родился?
— Нет, сэр, — невозмутимо проговорил Робби, — родовые схватки только начались.
— Ты очень хорошо осведомлен для девятилетнего мальчика. Или десяти? — Граф развеселился.
— Десяти, сэр. И как же мне не знать? После меня было еще шесть.
— Твоя мать достойна похвалы, юный Робби, — включился Бенджамен Кира.
— Нет, сэр. Мать умерла, рожая меня. Это мачеха имела после меня шестерых.
Граф побледнел, и, заметив это, Бенджамен Кира поспешил успокоить его:
— Я пошлю с мальчиком свою жену. Она уже трижды была матерью и сможет определить, как идут дела у вашей леди. Не беспокойтесь, милорд. Первые — всегда долгие. У вас еще порядочно времени.
Когда Абнер Кира с клерком вошли в комнату, Бенджамен и маленький Робби уже шли за госпожой Кира. Муж и жена переговорили на языке, незнакомом мальчику, хотя и звучавшем немного похоже на гаэльский, который ему иногда приходилось слышать. Банкирша обратила на мальчика свои прелестные карие глаза.
— Что ж, паренек, в путь! Веди меня к дому его светлости!
Робби привел госпожу Кира к парадному входу, и Салли впустила их в дом.
— Я жена господина Бенджамена Кира. Его светлость послал меня узнать, как чувствует себя леди.
Салли присела в реверансе.
— Прошу вас, мадам, если вы соизволите присесть, то я схожу за своей тетушкой. Она находится сейчас при ее милости.
Когда миссис Керр спустилась по лестнице, то сразу засуетилась.
— Ох, Салли оставила вас в прихожей! Пройдите в гостиную и примите стакан крепкого напитка.
— Спасибо, миссис Керр, — улыбнулась Анна Кира, — но мне нужно спешить назад. Его светлость, подобно большинству отцов, которые ожидают первенца, совсем обезумел. Как обстоят дела у леди?
— Ему не стоит волноваться. Все идет хорошо. Она не разродится еще несколько часов.
— Думаю, он будет дома много раньше, — тихо проговорила госпожа Кира.
Женщины понимающе переглянулись и рассмеялись.
Быстро возвратившись домой, Анна Кира успокоила графа.
К этому времени Абнер уже составил документ, по которому Катриона Маири Хэй Лесли, графиня Гленкерк, являлась единственной законной владелицей А-Куила и капиталовложений, оставленных ей Джанет Лесли. Составленный в двух экземплярах документ был подписан Патриком Лесли, графом Гленкерком, и тут же засвидетельствован Бенджаменом Кира и его братом. Один экземпляр оставался на вечное хранение в сейфах этого семейства, а другой граф забрал с собой.
В сумерках Патрик торопливо шагал сквозь метель, сжимая под плащом заветную бумагу. Ну, теперь-то она выйдет за него замуж! Должна!
— Еще нет! — выпалила Салли, впуская его и забирая плащ.
— А дядя?
— В библиотеке, сэр!
Граф быстро прошел в библиотеку.
— Скорее, дядя Чарлз, и возьмите все принадлежности, нужные для венчания. Я выполнил просьбу Катрионы и теперь поднимаюсь к ней.
Прежде чем аббат успел ответить, граф был за дверью.
Пробежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и вихрем ворвался в спальню.
Перед камином стоял длинный стол, один конец которого был выше другого. Он был накрыт муслиновыми простынями. На столе, со всех сторон обложенная подушками, сидела Катриона. Ошеломленный, граф огляделся.
— Роды — кровавое дело, милорд. Я полагаю, что не стоит губить прекрасный новый матрац с периной, — объяснила ему миссис Керр.
Патрик прошел к Катрионе и встал рядом. Не говоря ни слова, он протянул ей свернутый пергамент. Она сорвала печать, развернула бумагу и внимательно прочитала с начала и до конца. На какое-то мгновение роженица зажмурилась от приступа боли. Затем, подняв на графа глаза, полные слез, Катриона тихо сказала:
— Спасибо, Патрик.
— Катриона Хэй, мы с тобой обручены уже больше двенадцати лет. В эту самую минуту рождается наш ребенок. Скажи, что теперь ты выйдешь за меня замуж. — Патрик замолчал и, лукаво взглянув ей в глаза, усмехнулся. — К тому же этот документ написан на имя Катрионы Маири Хэй Лесли, графини Гленкерк. Ты должна выйти за меня замуж, чтобы получить обратно свою собственность!
— Патрик, ты вернул мне мою собственность, это так.
Но изменилось ли твое отношение? Как ты теперь смотришь на меня?
Это был хитрый вопрос, и граф знал, что их судьбы, вместе с судьбой их ребенка, зависят от его ответа.
— Я смотрю на тебя, — проговорил он медленно и значительно, — сначала как на Кат Хэй — умную и прекрасную женщину. Надеюсь видеть тебя еще и своей женой, и любовницей, и другом, и матерью наших детей. Ты не одна женщина, а сразу много! И некоторых из них мне еще только предстоит узнать.
— Патрик, — улыбнулась сквозь боль Катриона. — Я верю, что ты начинаешь меня понимать. Это, конечно, далось тебе нелегко. Спасибо.
Она соглашалась. Граф был уверен в этом и чувствовал неимоверное облегчение.
— Да, милорд… моя любовь… мой дорогой друг и дражайший враг, — Катриона сжала его руку. — Я выполню наш уговор. Я выйду за тебя замуж.
И тут, словно в театре по реплике, вбежал аббат со своим переносным алтарем.
— Прекрасно, племянница! И чтоб больше никаких глупостей! Если ты не произнесешь обет сама, мне придется сказать его вместо тебя. Старику аббату следовало позаботиться об этом еще несколько месяцев назад!
Полагаю, сейчас ты не станешь сопротивляться?
— Не стоит угрожать мне, дядя. Я выйду замуж за Патрика, но только подождите еще несколько минут. Если вы оба удалитесь, то я бы хотела одеться на свою свадьбу. — Она скорчилась от боли, а затем повернулась к Салли: