Пожалуйста, поедем с нами!
Мэг раздумывала.
— Я и в самом деле всегда хотела увидеть Лондон, — наконец произнесла она.
— Тогда едем! — Катриона ухватила свекровь за руки и, опустившись на колени, посмотрела ей в ласковые карие глаза. — Поедемте! О, какое нам будет развлечение! Театр, Медвежий парк, театр масок при дворе! — Она озабоченно повернулась к мужу. — Мы появимся при дворе, Патрик?
— Да, дорогая. Полагаю, что у меня там все еще остались кое-какие друзья. Хотя и сомневаюсь, что ее величество придет в восторг, увидев, как у нее на пороге возникнут две прекрасные дамы. Но джентльмены при дворе будут очарованы.
— Патрик. — Катриона задумалась. — А как Джеми?
— Придется оставить сына здесь, голубка. Нельзя подвергать его опасности.
Ее лицо померкло.
— Я не могу оставить своего ребенка, Патрик.
— Ничего не поделаешь. Нынче на дорогах неспокойно. — Граф посмотрел на жену. — Джеми — наш единственный сын, Кат. А Салли и Люси позаботятся о нем, да и Адам с Фионой постараются заменить ему меня и тебя.
Нас не будет в Гленкерке всего только несколько месяцев.
Доводы Патрика оказались убедительными, и Катривна перестала сопротивляться.
— Джеми остается, а я еду, — сказала она и обвила мужа за шею. — Спасибо, Патрик!
Хотя Катриона и жаловалась на бедность своего гардероба, ее сундуки заполнили бы целую повозку. Однако тут Патрик проявил твердость. По одному сундуку каждой! Что потребуется, купим в Лондоне! Новый гардероб для обеих!
В тот день, когда они добрались до Петерхеда, стояла необычно приятная погода. Невдалеке от берега с небрежным изяществом покачивался на якоре «Отважный Джеймс».
Лодка доставила путешественников на судно. Катриона даже глазом не моргнула, когда их поднимали на борт на боцманском стуле; Мэг, конечно, была не в восторге.
Путешествие на юг оказалось неожиданно скорым и приятным, и сиятельные пассажиры даже не почувствовали никаких признаков морской болезни. Ни один корабль не попался им навстречу до самого устья Темзы. Но когда «Отважный Джеймс» приготовился войти в реку, их окликнули с другого судна, выглядевшего явно по-пиратски. На юте стоял красивый молодой человек с прекрасными ухоженными усами и бородкой.
Патрик вгляделся в него и радостно засмеялся.
— Рэйли! — вскричал он. — Рэйли! Ты — пират?!
Через небольшой пролив, разделявший суда, щеголь обратил свой взор на «Отважного Джеймса».
— Господи! Быть не может! Гленкерк, ты ли это?!
— Да, мятежник! Переходи ко мне, выпьем по стаканчику.
Через несколько минут англичанин стоял на палубе гленкеркского судна и крепко жал руку графу.
— Ты уже был при дворе? — спросил Патрик.
— Нет. У меня на это нет денег. Я тут немножко хулиганю. Французские корабли — легкая добыча. Но это ненадолго — скоро отправлюсь в Ирландию. Потом, возможно, если в карманах заведется золотишко, а за душой какие-нибудь приличные достижения, смогу представиться королеве. Я ведь простой парень с Запада, Патрик. Моя единственная заслуга пока ограничивается тем, что я прихожусь внучатым племянником старой гувернантке королевы, известной тебе Кэйт Эшли, а также внучатым племянником леди Денли. А этой заслуги слишком мало, чтобы рекомендоваться.
Патрик усмехнулся.
— Перестань, честолюбивый дьявол! Хочу познакомить тебя с женой и матерью.
Граф повел друга на корму к большой каюте. Постучав, они вошли в прекрасно и со вкусом обставленную комнату с широкими окнами. Мэг поднялась им навстречу.
— Мама, это господин Уолтер Рэйли. — Глаза Патрика озорно сверкали. — Внучатый племянник леди Денли.
Рэйли метнул на него сердитый взгляд, а затем почтительно улыбнулся Мэг и склонился над ее рукой:
— Ваш слуга, мадам.
— А это, — продолжал Патрик, выводя вперед жену, — моя супруга Катриона, графиня Гленкерк.
Рэйли выронил руку Мэг и вытаращил глаза от удивления.
— Боже мой! Вот это да! — воскликнул он. — Ни у кого не встречал такой жены! Может, любовница похожая есть, но только если ты король и тебе очень повезло. Но жены — никогда!
Лесли засмеялись, а Катриона, не смущаясь, ответила:
— Увы, должна разочаровать вас, господин Рэйли. Я действительно графиня Гленкерк, жена… и вдобавок — мать.
Задержавшись над ее рукой, Рэйли вздохнул.
— Увидев совершенство и будучи неспособным достичь его, я принужден остаться холостяком, мадам.
— Рэйли, вы очаровательнейший проказник. Я опасаюсь за честь всех девиц на вашем Западе. — Катриона мягко высвободила свою руку.
И Катриона, и Мэг с жадностью слушали все, что рассказывал их новый знакомец. Хотя еще не представленный ко двору, Уолтер был буквально напичкан сплетнями, услышанными от друзей. Он также смог просветить женщин насчет последней моды, поскольку был щеголем и весьма тщеславным.
Приятную беседу, однако, вскоре прервал капитан, который известил, что прилив заканчивается и сменяется отливом. Если не войти в реку сейчас же, то придется стоять на якоре еще двенадцать часов. Рэйли немедленно встал.
Поцеловав руки дамам, он отвесил прощальный поклон.
Граф проводил друга на палубу, сказав на прощание, что надеется увидеть того при дворе еще до возвращения в Шотландию. Вскоре подгоняемый добрым попутным ветром «Отважный Джеймс» скользнул в устье Темзы и двинулся вверх по течению.
13
Сорок седьмой день рождения, отмеченный Елизаветой Тюдор, безжалостно отражался в ее зеркале. И однако, она была настоящей королевой. При дворе всем было известно, что правительница не имела намерения выходить замуж, но соискателей все не убавлялось. Она была постоянно окружена ухажерами, ловкие языки которых пели изысканные дифирамбы.
Возможно, именно поэтому шотландский граф Гленкерк показался королеве очень привлекательным.
Он был до неприличия красив. Большинство мужчин при дворе носили усы и бороды и ходили надушенными.
Граф же брился гладко, демонстрируя элегантную линию подбородка, и от него исходил чистый мужской запах, который свидетельствовал о привычке часто мыться. Высокий и хорошо сложенный, Гленкерк превосходил остальных мужчин на несколько дюймов, имел хорошую кожу и темные волнистые волосы. А его зелено-золотистые глаза просто завораживали.
Наконец, Гленкерк был образован. Королева Елизавета терпеть не могла невежества. К тому же граф не угодничал, как все другие. Этот горец никогда не согласится стать одним из фаворитов, но его почтительная холодность покоряла ее.
Королева никогда не забывала о Гленкерке, хотя с тех пор, как она видела его у себя при дворе, прошло несколько лет.
Но тогда он был просто лорд Патрик, а теперь вернулся в полном звании графа. Старый знакомый опустился на колени и взял руку, которую она изящно ему протянула.
Но зелено-золотистые глаза, в глубине которых поблескивали веселые искорки, не отрывались от ее лица.
— Ваше величество, — прошептал граф и поднялся.
Елизавета порадовалась, что сидела на возвышении, но и тогда их глаза оказались почти на одном уровне. Это получилось явно не в пользу королевы, которая предпочитала разглядывать обожателей с высоты своего великолепия. Ее янтарные глаза сузились, и она заговорила:
— Итак, шотландский плут, ты наконец-то вернулся.
— Да, ваше величество.
— А какими скверными делами ты занимался вдали от нас? — спросила Елизавета лукаво.
— Женился и стал отцом сына, мадам.
Несколько придворных из более молодых захихикали, посчитав, что граф себя погубил.
— А сколько времени ты уже женат, милорд?
— Два года, ваше величество.
— А сколько лет твоему сыну?
— Два года, ваше величество.
Глаза Елизаветы широко раскрылись, а уголки губ задергались.
— О Боже, Гленкерк! Не говори мне, что тебя поймал возмущенный отец!
— Нет, мадам. Нас с женой обручили еще в те годы, когда она была ребенком.