Она тоже когда-то появилась в Гленкерке испуганной невестой, а Мэм тепло приняла ее, окружила любовью и пониманием. Старой леди давно уже не было в живых, но Мэг намеревалась отплатить этот долг, помогая любимой правнучке Мэм, которая была к тому же ее собственной племянницей.
Стояла прекрасная погода — солнечная и прохладная.
Патрик одержал свою первую победу, подарив Катрионе белоснежную лошадь.
— Она рождена от Дьявольского Ветра, Мэм, — пояснил он, — и ты скоро убедишься, что она быстра, надежна и верна. Как ты ее назовешь?
— Вана. По-гаэльски означает «прекрасная».
— Знаю. Я тоже говорю по-гаэльски.
— Ох, Патрик! — Она обеими руками обвила его шею. — Спасибо за Бану! Не хочешь ли на своем Дабе поехать вместе с нами?
Днем они скакали по холмам вокруг Гленкерка, а по вечерам Катриона сидела со своей теткой и кузенами в фамильном зале замка. В камине весело пылал огонь, и Катриона играла в шарады и танцевала вместе с молодыми Лесли. Глядя на них, вдовствующая графиня снисходительно улыбалась, а графу приходилось прятать разочарование, потому что вечерами он никогда не оставался наедине со своей суженой.
И вдруг накануне того дня, когда должны были нагрянуть все остальные родственники, представился удобный случай. Вечером Патрик обнаружил Кат одну. Было поздно. Его мать давно спала, и, думая, что и остальные разойдутся по своим спальням, граф отправился в библиотеку, чтобы завершить некоторые дела по поместью. Позже, возвращаясь через фамильный зал, он заметил какую-то фигурку в одиночестве сидевшую перед камином.
— Кат! Я думал, что ты уже легла спать, — удивился Гленкерк, присаживаясь рядом.
— Я люблю сидеть одна перед огнем во мраке ночи, — ответила Кат.
— Нравится ли тебе Гленкерк, любовь моя?
— Да, — проговорила она задумчиво. — Я не была уверена, что так окажется. Я помнила его огромным, но, конечно же, видела все глазами ребенка. На самом деле это оказался прелестный маленький замок.
— Значит, ты будешь счастлива жить здесь?
— Да, — чуть слышно сказала девушка.
Они молча посидели несколько минут, а затем Катриона решилась.
— Милорд, — сказала она, — не поцелуете ли вы меня?
Не как раньше, а настоящим поцелуем. Я говорила и с мамой, и с моей Эллен. Они сказали, что поцелуй, которым мы скрепили нашу сделку, был вполне подобающим, однако… — она запнулась и закусила губу, — настоящий поцелуй содержит больше страсти.
Катриона откинулась назад, ее зеленые глаза блестели в свете камина. Патрик неспешно склонился и тронул ее губы своими. Нежно и постепенно он усиливал нажим, и тогда руки девушки сплелись у него на шее.
— Ох, милорд, — прошептала Кат, тяжело дыша, когда его рот отпустил ее. — Это было намного лучше! Пожалуйста, еще!
Патрик охотно подчинился и с удивлением почувствовал, как ее маленький язычок скользнул вдоль его губ. Мгновение спустя она снова заговорила:
— Вам понравилось, милорд? Мама сказала, что ощущение весьма приятно.
Неожиданно до графа дошло, что его суженая проводила опыты с вещами, о которых ей рассказала мать, но сама при этом ничего не чувствовала. Рискуя вызвать гнев девушки, он схватил Катриону в объятия и, пробежав ладонью по ее спине от шеи до основания позвоночника, всем телом прижал к себе. Его рот яростно овладел алыми губами. Используя все свое умение, Патрик мягко, но настойчиво раздвинул губы и, глубоко ворвавшись к ней в рот, принялся ласкать ее язык и молча возликовал, когда все тело Кат трепетно задрожало. Он чувствовал ее возраставший страх, девушка пыталась вырваться, но он крепко держал ее до тех пор, пока сам не захотел отпустить.
— Патрик, — только и сказала она, задыхаясь, и разразилась слезами. Граф стал успокаивать ее.
— Ну что ты, голубка, что ты, — нежно шептал он, поглаживая своей большой рукой ее прекрасные волосы. — Не плачь, моя любовь.
— Почему ты сделал это? — спросила она сквозь слезы.
— Потому, моя драгоценная маленькая суженая, что ты опробовала со мной то, о чем рассказала тебе твоя прелестная ветреная матушка. И ты не чувствовала при этом ничего сама. Никогда, моя милая Кат, никогда не занимайся любовью, если тебе самой этого не хочется.
— Мне хотелось.
— Что тебе хотелось?
— Мне хотелось… хотелось… О Боже! Не знаю, что я тогда чувствовала. Сначала мне просто не хотелось, чтобы ты прекращал, а потом я захотела… Меня как будто внутри всю встряхнуло… — Смущенная, девушка запнулась.
Патрик встал и помог Катрионе подняться. Положив руки ей на плечи, он властно посмотрел суженой в лицо.
— Когда я был тринадцатилетним парнем, меня обручили с малышкой, которой исполнилось всего четыре года.
Как только обряд завершился, нас усадили на почетное место и служанка принесла освежающие напитки. Девушки носили тогда блузы с глубоким вырезом, а я как раз начинал интересоваться женскими прелестями и никак не мог отвести глаза от ее обворожительных белых выпуклостей. И вдруг дитя, сидевшее рядом со мной, выплеснуло свой напиток на открытую грудь служанки и резко меня отчитало. В тот самый миг я влюбился и оставался влюбленным все эти годы.
Она подняла глаза.
— Я все время слышу о твоих победах. Как ты можешь уверять, что любишь меня, когда в твоей жизни столько других женщин?
— У мужчины есть особые потребности, Кат. Если он не женат и у него нет супруги, чтобы их удовлетворить, то должен искать в другом месте.
— Ищешь ли ты в другом месте сейчас?
— Особенно сейчас. Черт возьми. Кат! Я хочу тебя! Голую, у меня в постели, чтобы твои прекрасные волосы лежали растрепанные, и ты кричала от любви ко мне.
Катриона почувствовала, как при этих словах по ее телу снова пронесся трепет. Подняв на графа глаза, она сказала:
— Если ты оставишь других женщин, Патрик, то я выйду за тебя замуж в новом году на Святого Валентина. Если ты желаешь говорить «доброе утро» и «доброй ночи» твоей настоящей любви, то придется сказать «прощай» всем другим женщинам.
— Ты мне будешь приказывать, любимая?!
— Я не желаю делить тебя с кем-то, Патрик. Я приду к тебе девственницей и ты сможешь ради своего удовольствия делать со мной все, что захочешь. Но я должна быть твоей единственной любовью.
— Когда мы поженимся, я подумаю над этим, — рассмеялся граф, — а теперь отправляйся в свою холодную постель, ты, ворчливая маленькая кокетка, пока я не вышел из себя и не лишил тебя права распускать твои прекрасные волосы в день нашей свадьбы.
Послав ему недовольный взгляд, Катриона покинула комнату. Патрик удовлетворенно засмеялся. Что за девка его Кат Хэй! Еще не жена ему, а уже пытается распоряжаться его жизнью. Что ж, теперь граф знал по крайней мере две вещи. Его невеста совсем не была ледяной девицей, которую он опасался получить, и скучать с ней, конечно же, не придется.
3
На следующий день пополудни замок Гленкерк наполнился представителями семейств Лесли и Хэй. Поскольку Катрионе предстояло выйти замуж за графа, то она была освобождена от сурового испытания — спать в общей спальне со своими кузинами. Фиона также избежала этой участи — как из-за своего возраста, так и потому, что была вдовой.
Узнав, что Катриона гостила в замке последние десять дней, Фиона поспешила отыскать ее и начала строить всевозможные козни. В это время Кат в одиночестве вышивала в фамильном зале. Фиона уселась рядом.
— Итак, кузинушка, как тебе нравится замок Гленкерк?
— Очень, — ответила Катриона. — Мне будет приятно стать здесь хозяйкой.
Она метнула Фионе озорной взгляд. Та досадливо сжала зубы.
— Ты смелая девушка. Так стремиться в волчью пасть!
— Что ты имеешь в виду?
— Боже мой, дитя! Ты должна знать репутацию Гленкерка.
— Его женщины! — Катриона изобразила скуку. — Боже мой, Фиона! Все знают, что Гленкерк с девками просто дьявол. Скажи мне что-нибудь другое, чего я не знаю.