Он много и азартно работал: «проглатывал» кучи газет, подчеркивая красным и синим карандашом заинтересовавшие его места, строчил редакционные статьи и полемические заметки, редактировал почти весь готовившийся к публикации материал. Муссолини нередко писал на попадавшихся под руку обрывках и клочках бумаги, почти никогда не правил написанное и сразу отправлял в типографию. Царившие вокруг гомон и гвалт были привычны: трещали телефоны, стрекотали пишущие машинки, не закрывали рта сотрудники, постоянно входили люди, обращавшиеся к нему с вопросами и получавшие его указания.
До сих пор многие биографы дуче удивляются, как ему удавалось совмещать титаническую работу в редакции с нескончаемыми любовными похождениями. Ответ довольно прост: Муссолини принадлежал к категории мужчин, для которых частый и обильный секс с разными партнершами является не только физиологической потребностью, но и источником жизненной энергии. И в Италии, и в России таких мужчин в народе зовут «кобелями». Бенито Муссолини был не только типичным, но и весьма ярким представителем этой «породы». Он не раз признавался в том, что его силы и желание работать после полового акта многократно возрастали, а длительное (несколько дней) воздержание нарушало привычный жизненный ритм, озлобляло и отвлекало от дела.
Дела между тем шли в гору. Муссолини хорошо отрабатывал вложенные в него деньги. Он с болезненным вниманием следил за ростом своей популярности, его статьи становились все злее, тираж «Иль пополо д’Италиа» с каждым днем увеличивался. Цепкий ум и политическое чутье помогли Муссолини нащупать путь, позволявший синтезировать идеи «величия Италии» и «социальной революции». Сторонники этих идей верили в необходимость «революционной войны за место Италии под солнцем». Они хотели своим участием в мировой войне приблизить революцию, решить наболевшие социальные проблемы и «сделать Италию великой».
Такая перспектива оказалась весьма соблазнительной и удобоваримой для широких слоев мелких собственников и люмпенов. И Муссолини постепенно стал выразителем именно их настроений. Его газетное хамство и экстремизм были легкодоступны пониманию обывателя и потому падали в мелкобуржуазной среде на благодатную почву. Жажда животного насилия и легкой наживы, стремление к самоутверждению через надругательство над личностью, слепая ненависть к другим народам — вся эта муть, годами скрывавшаяся в тайниках души и разжигавшаяся милитаристской пропагандой националистов, выплескивалась на улицы и площади Италии толпами разъяренных, одурманенных людей, требовавших немедленного вступления в войну на стороне Антанты.
В этом грязном потоке Муссолини чувствовал себя как рыба в воде. Он с яростью обрушивался на тех, кто считался сторонником мира. «Я все больше убеждаюсь, — писал он, — что для блага Италии было бы полезно расстрелять дюжину депутатов и сослать на каторгу хотя бы несколько экс-министров… Парламент в Италии — это чумная язва, отравляющая кровь нации. Ее необходимо вырезать». Никаких сдерживающих рамок для него не существовало, и через пару дней досталось самому королю Виктору-Эммануилу III, которому распоясавшийся редактор нагло угрожал со страниц своей газеты: «Мы хотим войны, и если Вы, Сир… откажете нам в этом, потеряете корону!» Король, конечно, не испугался, но в мае 1915 года война Австро-Венгрии была все-таки объявлена.
Для Муссолини это означало не только триумф, но и жесткую необходимость встать под ружье и отправиться в траншеи. Такая перспектива не внушала ему никакого энтузиазма. Он не последовал примеру многих националистов и не бросился записываться добровольцем. Газетчики обвиняли его в трусости, он огрызался как мог, уверяя, что ждет призыва своего года. Повестка пришла лишь в конце августа, и вскоре он оказался в действующей армии в составе полка берсальеров.
Легенда о безрассудной храбрости Муссолини в годы Первой мировой войны была создана им сантим уже после ее окончания. На самом деле он не совершил ничего героического, что могло бы потрясти воображение обывателя. Муссолини носил военную форму 17 месяцев, но лишь треть этого срока провел собственно в траншеях, остальное — тыл, госпитали, отпуска. Его военная карьера окончилась чином старшего капрала. Как всякий солдат действующей армии, он конечно же «хлебнул» из фронтового котла: грязь и снег, сырость и пронизывающий холод, вши и недоедание, а главное — постоянное присутствие смерти — все это было им испытано и в мельчайших деталях отражено в дневнике, выдержки из которого публиковались в «Иль ПО-ПОЛО д’Италиа». Каких-то особых привилегий он не имел, но к нему, как к редактору и владельцу крупной ежедневной газеты, многие офицеры проявляли повышенный интерес. Муссолини пользовался их мелкими услугами и не пренебрегал пищей из офицерской столовой.