Насаждение в стране полицейских порядков вынуждало антифашистов уходить в подполье или эмигрировать. Многие из них навсегда покидали страну, иные налаживали подрывную работу (коммунисты, социалисты), а самые отчаянные пытались убить дуче. В 1925–1926 годах таких попыток было совершено четыре. Многие исследователи придерживаются мнения, что как минимум три из них были спровоцированы или даже организованы самой фашистской «охранкой» с целью дать повод для дальнейшего «завинчивания гаек». Во всяком случае, декреты, ужесточавшие режим, издавались вслед за неудавшимися покушениями на жизнь главы правительства.
Первую попытку предпринял близкий к масонам депутат-социалист Тито Дзанибони. В форме армейского офицера и с австрийской винтовкой с оптическим прицелом наизготовку он поджидал приезда дуче у окна гостиницы, расположенной напротив дворца «Киджи». Не успев выстрелить, он был схвачен агентами полиции и впоследствии приговорен к 30 годам тюремного заключения. Масонские ложи были запрещены, а унитарная социалистическая партия распущена.
В апреле 1926 года на жизнь Муссолини покушалась 62-летняя англичанка Виолетта Гибсон. Она выстрелила из револьвера в момент выхода дуче из Капитолия, где он выступал на международном съезде хирургов. Пуля лишь слегка задела кончик носа диктатора, который окончательно уверовал в свою счастливую судьбу и заявил журналистам: «Пули пролетают, а Муссолини остается». Судебно-медицинская экспертиза признала Гибсон невменяемой, и вскоре она была отправлена на родину.
Спустя пять месяцев на дуче было совершено новое покушение. Молодой анархист Джино Лючетги, постоянно проживавший во Франции, не скрывал твердого намерения убить диктатора. Вооружившись 6-зарядным револьвером и двумя самодельными бомбами, он приехал в Италию и занял выгодную позицию у газетного киоска на углу площади Порта Пиа. Когда Муссолини проезжал мимо, он швырнул одну из бомб, которая перелетела через крышу автомобиля и взорвалась при ударе о землю, ранив несколько человек. Другим оружием нападавший воспользоваться уже не успел, так как был мгновенно настигнут агентами охраны и жестоко ими избит. Дуче и на сей раз отделался легким испугом, заявив, что, дескать, любит «жить в постоянной опасности». Подхваченная газетами, эта фраза сразу стала популярной среди фашистов.
Наконец, 31 октября 1926 года во время прохождения кортежа диктатора по улицам Болоньи в толпе горожан сухо щелкнуло несколько выстрелов. Гвалт поднялся невообразимый: чернорубашечники ринулись в гущу народа, задние стали давить на стоявших впереди, проезд был полностью блокирован. Стоя в автомобиле, Муссолини видел, как разъяренные фашисты растерзали на месте какого-то паренька, оказавшегося 15-летним Антео Дзамбони, сыном типографского рабочего-анархиста. Однако портрет нападавшего, который на следующий день Муссолини описывал комиссару полиции, не имел ничего общего с этим подростком. Начатое следствие не только не прояснило обстоятельств покушения, но еще больше запутало их, а проявлявший чрезмерное усердие капитан Канноне вскоре был даже отстранен от ведения дела. По стране поползли слухи, что власти не были заинтересованы в объективном расследовании, а многие французские газеты вышли с заголовками: «Заговорщик Муссолини плетет сети против дуче». Так или иначе, но именно это покушение было использовано диктатором как повод для издания чрезвычайных законов и укрепления тоталитарного режима в стране.
1926 год принес Муссолини и другие неприятности. Снова дала о себе знать Ида Дальсер. Дуче казалось, что он уже решил эту проблему, признав сына и взяв его на обеспечение. Мальчик, никогда не видевший отца, уже многие годы жил в Сопрамонте (близ Тренто) в семье у своего дяди Рикардо Пайкера, управляющего банком. Муссолини определил сыну денежное содержание, а также положил в банк на его имя до совершеннолетия 100 тысяч лир — сумму очень крупную по тем временам. Однако Ида по-прежнему стремилась к главному — признанию в качестве законной супруги. Никаких шансов на это не существовало, но несчастная женщина понять этого не могла. Ей казалось, что, если она будет постоянно во всеуслышание заявлять об этом и привлекать к себе общественное внимание, ее «любимый Бен» рано или поздно отзовется.