— А вот и она, — говорит он. — Что делаешь, Синяя птица?
— Уборку. А что? Ты же не должен был вернуться до завтра.
Я сбегаю вниз по лестнице и обнимаю его за плечи, смеясь, когда Каллан целует мое лицо, щеки, лоб и виски.
— Прилетел более ранним рейсом. Хотел тебя видеть, — говорит он мне. — Я скучал по тебе. И знаю, что ты скучала по мне. От твоего вибратора, наверное, идет пар из-за чрезмерного использования.
— Эй! Так нахально. — Шлепаю его по руке, но он вроде как прав. Я так привыкла к регулярному, дважды в день, сексу с ним теперь, что обходиться без него в течение недели чертовски тяжело. — Почему ты мне не позвонил? Я могла бы приехать и встретить тебя в аэропорту.
— Потому что я хотел сделать тебе сюрприз. — Он целует меня в кончик носа. — Сегодня у нас годовщина.
На мгновение я впадаю в панику, гадая, как, черт возьми, я могла забыть, но потом понимаю, что он ошибается. Мы вместе всего десять месяцев. Прошло десять месяцев с тех пор, как умер мой отец. Десять месяцев с тех пор, как я порвала с Беном, а Каллан порвал с Рей. Десять месяцев чистого блаженства вместе.
— Боюсь, ты немного поторопился, — говорю я ему, прикусывая нижнюю губу.
Глаза Каллана сверкают самым опасным образом.
— Когда это я торопился, Синяя птица? — шепчет он.
Скользнув рукой под мою рубашку, он проводит пальцами вверх, пока они не касаются моего лифчика. Он щиплет мой сосок через тонкую ткань, заставляя меня дрожать.
— Мы вместе меньше года, — говорю я ему. — У нас есть еще девять недель до августа. Значит. Ты поторопился. — Но я с трудом могу сосредоточиться на том, что говорю. Его руки на мне очень отвлекают, особенно когда он обхватывает и ласкает мою грудь.
Каллан впивается в меня взглядом, жадно глядя на меня, пока я тяжело дышу.
— Сегодня наша десятимесячная годовщина, — говорит он, улыбаясь. — И боюсь, я не могу больше ждать, чтобы вручить тебе твой подарок. Но сначала... — Он притягивает меня к своему рту, прижимаясь губами к моим, его язык проносится мимо моих зубов, чтобы лизнуть и попробовать меня на вкус.
Кэл прижимает меня к себе, его сильные руки, одна на моей пояснице, другая обхватывает мою шею, когда он глубоко целует меня. Это очень страстный поцелуй, который заставляет меня задыхаться, волноваться и возбуждаться в равной степени. Каллан, в конце концов, перестает пытаться заставить меня кончить только своим ртом и делает шаг назад.
— Пойдем в отсек, — говорит он. — Я хочу тебе кое-что показать.
Отсек — так он называл свою постоянную темную комнату на втором этаже. Я выгибаю бровь, посылая ему озадаченный взгляд.
— В чем моя выгода?
— В том, чтобы я не уложил тебя на колени и не отшлепал за непослушание. Этого достаточно? — Похоже, он действительно думает об этом, и, судя по выражению его лица, это была бы отличная идея. Возможно, он даже хочет, чтобы я была непокорна.
— Тогда, наверное, мне лучше поторопиться, а?
Каллан шлепает меня по заднице, когда я поворачиваюсь и бегу вверх по лестнице. Он дает мне фору, а затем бросается за мной, грохоча вверх по лестнице. Бросаю взгляд через плечо, чтобы увидеть, догоняет ли он меня, и ловлю его почти падающим, когда он ударяется о верхнюю площадку и скользит по полу в носках. Я ничего не могу с собой поделать и хохочу. Каллан чертыхается.
— Ты заплатишь за это, Тейлор.
Крича, я несусь по коридору. Достигаю двери в отсек за две секунды до Каллана — достаточно долго, чтобы нырнуть в комнату и попытаться захлопнуть дверь перед ним, но недостаточно долго, чтобы добиться успеха. Он втискивает свое тело в щель, смеясь, как сумасшедший, когда я пытаюсь вытолкнуть его и закрыть дверь.
— Сдайся, и я позволю тебе остаться в трусиках, когда буду шлепать тебя, —говорит он.
— Никогда. — Я задыхаюсь, ребра болят от такого сильного смеха.
— Как хочешь. — Он изо всех сил толкает дверь, и я больше не могу его удерживать. Я отшатываюсь назад, и он крадется в комнату, глядя на меня из-под темных бровей, словно хищник на охоте за своей добычей. — Теперь у тебя неприятности, — говорит он.
Мне некуда идти. Я оглядываю комнату, ища путь к отступлению, но комната не большая и загромождена верстаком для проявки и цифровым печатным оборудованием. Было время, когда я бы с ума сошла в такой ситуации. Если бы Бен попытался преследовать меня, угрожая поркой, я бы потеряла сознание. И, наверное, зарезала бы его кухонным ножом. Но с Калланом все по-другому. Я доверяю ему безоговорочно. Он никогда не причинит мне вреда. Никогда не сделает ничего, что могло бы подвергнуть меня опасности.
Кэл делает шаг вперед, поднимая руки, выглядя так, будто сдается, но я вижу злой блеск в его глазах и знаю, что это не так.
— Просто сдайся, Синяя птица. Я сделаю это приятным, клянусь.
Я знаю, что он говорит правду, это действительно будет приятно, но есть что-то такое волнующее в том, что он пришел за мной вот так. Сдаваться было бы совсем не весело. Прячусь за его верстак, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
— Тебе придется поймать меня, — говорю я, пожимая плечами.
— Ладно. Ты сама напросилась.
Ожидаю, что он подойдет ко мне слева, так что я уже иду в противоположную сторону, но Каллан кладет руки на стол между нами и перепрыгивает через него, оказываясь прямо передо мной. Он хватает меня, обнимает, и я понимаю, что все кончено. Попалась. Борюсь еще секунду, не в силах дышать, смеясь слишком сильно и умоляя его отпустить меня.
Каллан кусает меня за шею, и из его горла вырывается низкое рычание.
— Никакого помилования, Синяя птица. Трусики долой, отшлепаю тебя по идеальной маленькой попке, пока она не станет розовой.
Я кричу, пытаясь вырваться, но мужчина держит меня, как в тисках.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Отпусти меня. У меня много работы. Мне нужно пройтись по магазинам. Я еще не побрила ноги.
— Какое отношение все это имеет к тому, что я собираюсь сделать с тобой? — Он снова кусает меня в шею, посылая электрический разряд вниз по моим рукам и ногам.
— Каллан, не смей! — ахаю я.
Я все еще не перестаю смеяться. Все еще не могу нормально дышать. Он ухмыляется, как сам дьявол, когда целует меня. Снова пытаюсь вырваться, но его рот горяч и требователен, и сопротивляться невозможно. Я безвольно падаю в его объятия, освобождая себя, позволяя ему взять верх. Вскоре теряюсь в поцелуе, теряюсь в нем, когда он ослабляет хватку и начинает гладить руками вверх и вниз по моему телу.
— Черт, я так скучал по тебе, — шепчет он.
— Я тоже по тебе скучала.
Каллан быстро снимает с меня одежду. После всех этих погонь и притворства, я слишком хочу, чтобы его руки касались моей обнаженной кожи. Он пинком захлопывает дверь и включает красный свет. Каллан быстро раздевается, и я чувствую свое бешено колотящееся сердце, когда он снимает рубашку, а затем носки, джинсы и боксеры. Наши тела купаются в красном свете, мы оба — этюд света и тени. Каллан садится на барный стул, который держит под верстаком, и похлопывает себя по колену.
— Давай. Лучше покончить с этим. — Он выглядит таким зловещим в этом свете, ухмыляясь так, словно хочет съесть меня.
Мои соски затвердели, ноют, и я уже вся мокрая, возбужденная одной лишь мыслью о том, что сейчас произойдет.
— Ты бы лучше вел себя прилично, — говорю я ему.
— Посмотрю, что можно сделать.
Я склоняюсь над его коленями, чувствуя возбуждение. Я хочу его так чертовски сильно. Мое тело теперь так настроено на него, так привыкло к нему. Хочу, чтобы он был внутри меня. Нуждаюсь в нем внутри себя. Я знаю, что скоро получу то, что хочу, но сначала Каллан, кажется, намеревается добиться своего.
В первый раз, когда его рука опускается на мой зад, я вскрикиваю, не ожидая острой боли. Это больно, но в то же время до смешного приятно.
— Ш-ш-ш. Еще? — спрашивает Каллан. Он дает мне возможность отказаться, но знает, что я этого не сделаю.
— Еще.