— А у этого выросли, — упрямлюсь я и продолжаю: — А потом он положил меня на кровать и велел раздеться…
— И вы разделись? — спрашивает врач.
— Да, — говорю я, — разделась!
— Сами? — Доктор смотрит на меня, он зачем–то надел очки, и его психиатрические глаза стали не такими психиатрическими.
— Сама! — громко заявляю я, потому что во сне всё было именно так: я действительно разделась сама и стала ждать, пока компьютер ляжет на меня. И я почувствую его в себе. Между прочим, я хорошо помню, что у него выросли не только руки и ноги. И это выросшее он засунул в меня, и мне вдруг стало так хорошо, как никогда и ни с кем не было, а компьютер шептал мне на ушко ласковые слова и любил меня, долго и нежно, вот только сон этот так ничем и не закончился — я проснулась.
— Вы замужем? — спрашивает доктор.
— Нет! — отвечаю я.
— У вас есть друг? — звучит следующий вопрос.
— Нет! — тем же тоном продолжаю я.
— Тогда… — говорит доктор…
Но я недослушиваю, потому что знаю, что он скажет.
Я встаю и выхожу из кабинета.
Точнее, даже не захожу в него, потому что мне всё становится ясно заранее: если я пойду к доктору, он скажет, что у меня просто течка, а ещё я много времени провожу за компьютером. И мне надо найти себе кого–нибудь, а то у меня наступит самое настоящее психическое расстройство. А я скажу доктору, что он — дурак, и выбегу в коридор в слезах…
Поэтому я не пойду к врачу.
Ни сегодня. Ни завтра, ни послезавтра.
Если мне ещё раз приснится подобный сон, я вызову сантехника — пусть он получше отремонтирует подтекающий унитаз!»
На сей раз комментарий был всего один.
И совершенно естественно, что от второй по счёту кандидатуры в моём списке.
Граф Дракула предложил Симбе свои услуги как в качестве доктора/врача, так и в качестве компьютера/сантехника.
И я возненавидел его ещё сильнее.
От двухчасового сидения за машиной у меня онемела спина, и я решил размяться, а заодно проверить, что там в туалете с унитазом.
В прошлом году у нас тоже унитаз подтекал, и я помогал папеньке его ремонтировать — сантехник, как назло, был в запое.
Папенька купил какую–то мастику, а я промазал ей трубу.
И капать перестало.
Так что если у Симбы подтекает труба, я знаю, что делать — купить мастику и хорошенечко всё промазать!
Унитаз действительно подтекает, но совсем чуть–чуть.
Когда Симба вернется, надо будет предложить ей свою помощь, хотя сегодня воскресенье и хозяйственный наверняка не работает.
Но замазать можно и завтра, а вот есть хочется так, что нет никаких сил.
— Интересно, — думаю я, возвращаясь к компьютеру, — что это всё–таки за тип, граф Дракула?
Проходя мимо Симбиной машины, я машинально тыкаю в клавиатуру. Компьютер просыпается, и я вижу, что в почтовом ящике тётушки барахтается вновь прибывшее письмо.
Обмен баннерами
Симбу тошнило. Вдобавок ей казалось, что асфальт под ногами усыпан маленькими иголочками страха. Часть из них торчала остриями вверх, и они больно вонзались ей в ноги, легко проникая через тоненькие кожаные подошвы босоножек.
И каждый такой укол вызывал новый приступ тошноты, а страх становился всё отчетливей, он будто нависал над городом, спускаясь, как облака с вершины горы, обтекая её, обволакивая, хотя небо оставалось таким же безоблачным, как и все последние недели, а жара не прекращалась.
Наверное, всё дело было в жаре.
Симба поудобнее перехватила пакет с едой и опять взглянула под ноги.
Иголки поблёскивали на солнце, то наваленные врассыпную, то хитроумно воткнутые в асфальт. Симба вспомнила, как совсем маленькой девочкой играла в классики и легко прыгала с квадрата на квадрат на одной ноге. Если сейчас она начнет так же прыгать, вероятность боли уменьшится — надо просто внимательно смотреть вниз и выбирать место для следующего прыжка…
Раз… Два…
Дурацкий пакет и идиотская картинка.
Взрослая тётенька, прыгающая на одной ножке!
Три… Четыре…
Какой придурок разбросал здесь эти иголки?
Хорошо, что прыгать только до трамвайной остановки.
Прыг–скок, вот бордюр тротуара.
Прыг–скок. Вот пешеходная дорожка.
Иголочки страха покалывают сквозь тонкие подошвы босоножек.
Иголочки страха вонзаются в кожу, на ней выступают капельки крови.
Красные капельки, цвета её волос.
И трамвай тоже красный — вон он, появился из–за поворота.
Лучше сесть во второй вагон, так ближе до дома, а если сесть в первый, придётся отшагать лишние шесть метров.