Он нисколько не сомневался, на кого укажут очевидцы, а потому был до крайности удивлен и раздосадован результатами своих усилий. Кроме дракона, против которого свидетельствовали уже упомянутые ранее обстоятельства, обнаружились еще двое подозреваемых. Дело принимало столь неожиданный оборот, что он не дерзнул самостоятельно давать ему ход и решил посоветоваться с мировым судьей. Соблазн единолично стяжать все лавры был силен, однако положение инспектора заставляло его относиться к местной аристократии со всем возможным пиететом.
К тому же до сих пор на счету городской полиции числились лишь несложные происшествия, посему местные сыщики никак не могли иметь богатый опыт.
После завтрака инспектор Жаров приказал заложить коляску и отправился в Эйвинд.
Земли этого имения с одной стороны примыкали к Чернов-парку, однако поместье Рельских было несоизмеримо больше и богаче последнего. Эйвинд увенчивал роскошный хозяйский дом, будто марципановая фигурка на праздничном торте. Это был внушительный особняк подчеркнуто симметричных пропорций, с множеством больших окон (немалой стоимостью застекления которых справедливо гордился покойный отец нынешнего владельца) и уютной обстановкой.
Инспектор Жаров обвел взглядом подъездную аллею, величавый дом и ухоженный сад и завистливо вздохнул. Аллеи вокруг усадьбы были высажены будто по линейке, каждый кустик и всякое дерево педантично подстрижены, а на газонах, казалось, не росло ни единой лишней травинки. Хозяин имения поддерживал порядок и был аккуратен во всем, поэтому садовники с усердием следили, чтобы ничего не нарушало симметрию.
Вместе с молодым господином Рельским проживали также матушка и три его незамужние сестры, известные своей взбалмошностью. Отец и брат, несмотря на все усилия, не смогли вложить в их легкомысленные головки способность серьезно мыслить и рассуждать. Однако недостатка во внимании джентльменов барышни Рельские не испытывали, залогом чему были их красота и солидное приданое. Кстати говоря, с одной из них, Елизаветой, была дружна София Чернова.
Этот ранний утренний час мировой судья посвятил делам, при появлении инспектора его секретарь откланялся и оставил их наедине.
Господин Рельский обладал немалым авторитетом среди окрестных жителей. Обычно молодому человеку достаточно хорошо танцевать и учтиво вести себя с дамами, чтобы его сочли обладателем хороших манер и джентльменом. Кроме этих бесспорных достоинств, господин Рельский был великолепно образован, имел острый ум и немалый жизненный опыт. Его покойный отец, как поговаривали, был весьма суров и считал праздность страшным грехом. По его же настоянию он получил подобающую профессию, дабы приносить пользу обществу.
Инспектор окинул обстановку гостиной одобрительным взглядом: надежная тяжеловесная мебель темных тонов, однотонная светлая окраска стен, бежевые ковры прекрасного качества составляли благородный сдержанный интерьер. Кабинет же мирового судьи напоминал берег океана: чистые холодные оттенки, вдоволь пространства и свежего воздуха, морские пейзажи на стенах. Это была обитель отнюдь не сибарита, о чем свидетельствовали многочисленные полки с книгами и стопки бумаг на столе – аккуратные, невзирая на напряженную работу.
Никто не мог бы назвать господина Рельского светским бездельником – несколько отличных имений, доли в многочисленных предприятиях, бумажная фабрика и должность мирового судьи не оставляли времени для скуки.
Джентльмен приветливо ответил на поклон полицейского, прозрачно намекнул на дефицит времени и поинтересовался делом, приведшим гостя в Эйвинд.
Инспектор устроился в кресле, тяжело вздохнул и принялся излагать свои соображения, прилагая все усилия, чтобы убедить мирового судью в способности местной полиции справиться с расследованием.
В полном молчании выслушав повествование инспектора, господин Рельский некоторое время напряженно размышлял. Новые сведения не пришлись ему по вкусу и наталкивали на неприятные мысли, но юридическая стезя научила судью трезво оценивать события, а ясный аналитический ум уже искал возможные способы обратить обстоятельства в свою пользу.
Инспектор почтительно молчал, не мешая его раздумьям.
Наконец господин Рельский признал:
– Полагаю, скрыть это совершенно невозможно. Но вы должны в полной мере понимать щекотливость ситуации…