– Нет, – тихо сказала я. – Я не буду вносить никакие правки в черновик, книга должна выйти именно такой, какой я ее написала.
– Мелани, не неси ерунду! – Бэнкс уже практически кричал, а на его толстой шее вздувались вены. – Ты хочешь, чтобы твоя писательская карьера закончилась после выхода этой книги?!
Я глубоко вздохнула, но сдержаться не смогла.
– Иди к черту, – вставая, спокойно сказала я.
– Что?! – Бэнкс явно растерялся. Он привык, что никто не смеет ему перечить.
– Иди к черту! – громче повторила я, а затем подошла к двери и навсегда покинула кабинет своего редактора. Как ни странно, но на душе стало немного легче. Бэнкс никогда не был приятным в общении человеком, и я сама не знаю, как смогла проработать с ним столько лет.
Но это было лишь минутное облегчение, а дома меня вновь накрыло черное отчаянье.
Итак, что мы имеем: мне тридцать, от меня ушел муж, у меня не ладится с работой, мне диагностировали депрессию, я только что послала своего редактора и теперь в принципе не уверена, что смогу и дальше заниматься делом всей своей жизни. Но все это сущий пустяк по сравнению с моей главной болью: Джейми больше не со мной.
Я сто раз прокручивала в голове наш с ним последний разговор и поняла, что он во многом прав. Джейми хотел поступить благородно и дать мне возможность жить полной жизнью. Вот только он не учел, что жить мне хотелось только с ним.
«Я не живу» вспомнила я фразу Джейми, которая резанула мне по сердцу больнее всего. Да. Моя ошибка в том, что я относилась к нему как живому человеку, совершенно забыв, что он призрак. Но даже так Джейми лучше всех ныне живущих для меня.
От всех этих размышлений у меня дико заболела голова, я выпила тайленол и легла в кровать. Головная боль скоро пройдет, а вот с болью душевной все сложнее. От нее не придумали таблетки.
Таблетки. Я резко села в кровати, поражаясь такой простой идее, пришедшей мне в голову: да, Джейми никогда не станет человеком, но ведь я могу стать призраком. Тогда мы будем равны и у него не будет повода уйти. Почему я не подумала об этом раньше?
Решение зреет мгновенно, и я не оставляю себе времени на раздумья.
Иду на кухню и смотрю на пузырек золофта, прописанного мне доктором Роулингсом. Пожалуй, это должно подойти. Сколько таблеток мне нужно принять? Десять, двадцать, а может сразу все?
Я не хочу жить и не хочу умирать. Я просто хочу к тебе.
Да, так будет лучше.
Прости, Джейми, я не расскажу миру твою историю, но зато я буду с тобой.
Поднимаю голову и смотрю в окно. Сегодня такой же красивый закат, как и в тот день, когда ушел Джейми. Улыбаюсь впервые за много дней этому совпадению, а затем открываю пузырек и высыпаю на ладонь несколько таблеток.
– Мелани!
Звук самого родного на свете голоса. Даже не оборачиваясь, я знаю, что сейчас за моей спиной стоит Джейми. Он все же пришел.
– Мел, что ты творишь? – я впервые слышу, как голос Джейми срывается. Чувствую холодок на спине и плечах, значит, он пытается меня обнять. В глазах закипают слезы, рука разжимается и таблетки фонтанчиком падают на пол.
– Джейми, я… – не могу повернуться, я не готова видеть в его глазах осуждение. Осуждение? Вряд ли, а вот жалость… Но это было бы еще хуже. – Пойми, я не хотела умирать, ничего такого. Я просто хотела к тебе.
Вот теперь я разрыдалась по-настоящему.
– Все хорошо, – тихо говорит Джейми, и я чувствую, как он гладит мои волосы. – Я здесь.
– Почему ты вернулся? – немного успокоившись спросила я, хотя уже примерно понимала, каким будет ответ.
– Наша связь, – Джейми слегка улыбнулся. – Я чувствовал тебя, когда ты думала обо мне, так же, как и раньше. Я… я примерно знаю все, что происходило с тобой за последние недели. Мел, прости, я должен был прийти раньше.
Я покачала головой.
– Ты ничего никому не должен.
Джейми странно взглянул на меня.
– Тебе уж точно должен. Если быть совсем честным, то я приходил несколько раз, когда ты спала. Я скучал, Мел. Один раз я даже не был уверен, что успел исчезнуть до того, как ты открыла глаза.
Это прозвучало как гром среди ясного неба.
– Что? Когда это было?
– В тот день, когда ты засомневалась, реален ли я, и искала мой портрет, – Джейми опустил глаза.
Боже, как же мне хотелось разозлиться и накричать на него! То есть он навещал меня ночами, спокойно смотрел на то, как я почти схожу с ума, как сажусь на таблетки, как разваливаю свою жизнь и теряю любимое дело, и даже не показался мне?!