– Все будет хорошо! Мне пора! Ты выздоравливай.
Она встала, сдержанно улыбнулась и, оглянувшись в дверях, вышла из палаты, оставив Петрова без ответов на пугающие его самого вопросы.
Глава 4. Кладбище бумажных самолетиков
Иннокентий лежал на диване. Глядя в окно и поигрывая желваками на скулах, он пальцами левой руки нервно крутил угольный карандаш. В правой держал самолётик. На остром крыле красивым наклонным почерком написано имя: Лея. С тех пор, как она уехала, Иннокентий почти не выходил из дома. Работал в мастерской мало: какие-то заказы от старых клиентов, случались продажи его работ на выставках, но это не много, так – поддержать штаны. И то хорошо. А однажды раздался звонок в дверь. На пороге стояли двое парней – представились Алексей и Костя. Как оказалось, Лея дала им адрес. Узнав, что у него есть её портреты, дюже заинтересовались тем самым – у озера, где Лея со скрипкой в образе феи. Иннокентий их пригласил внутрь, посидели, поговорили. Конечно, портрет отдавать он не стал, да Костя (похоже ему интересней было) особо и не настаивал. Он предложил Иннокентию поработать с ним – отрисовывать вещи, костюмы для его персонажей придумывать. Обещал платить.
«Забавный парень – подумал тогда Иннокентий о нем. А этот, – глядя на Алексея, – вполне мог за ней бы ухлестывать. Хлыщ».
Дни снова тянулись один за другим, сливаясь в одну, постоянно звучащую ноту. Иннокентий сидел дома, смотрел в окно и, казалось ему, что и не окно это вовсе, а просто картина с постоянно меняющимся унылым сюжетом.
Иннокентий поднял руку и самолётик с именем прекрасной эльфийки плавно спикировал в дальний угол комнаты. Рядом запищал телефон. Открыв, он просмотрел сообщение в Whats App.
Лея: «Привет. Как дела? Мы в Брюггене)»
«Хорошо, поздравляю!» – подумал он.
После отъезда Лея писала часто. Сначала. Почти каждый день. А дальше все реже, два, может три раза в неделю.
«Ну, это понятно, – думал Иннокентий, – там поинтересней: работа, заботы, новые друзья. Конечно, новые друзья!»
Фотографии с папой, фотки с работы, вид из окна, вид из автобуса по пути в Прекестулен. Лица – улыбающиеся молодые лица. Лея смеётся, Лея с подругой, Лея в походе – горы, костёр, красивые парни…
Однажды, после очередной переписки с Леей (это был первый контакт за последнюю неделю), Иннокентий открыл бутылку вина и устроил себе разгрузку. Напился, но не придумав ничего внятного, чтобы развлечься, просто уснул. Очнулся ранним утром. На телефон пришло сообщение от нее – фотография, сделанная на рассвете со старого маяка. Солнце немного касалось воды, небо в розовых облаках, море. Иннокентий ничего не ответил на сообщение, закрыл глаза и утоп в похмельной дремоте. Он видел Лею в лучах молодого рассвета, как она сидит на берегу с мужчиной. Он молод, силен, он обнимает её за плечи и ей хорошо.
«А ведь ей хорошо! – думал он, выныривая из хмельного дурмана, – ей хорошо, – повторял, ныряя вновь».
Вечером он написал:
«Привет, Лея! Здорово! Фотка чудесная. Однако, я тут подумал, я тебя понимаю. И не виню. Честно. Нам нужно расстаться. Да. Я так решил. Считай, что тебя я бросаю. Тебе же лучше будет, не надо с калекой… Короче, ты не пиши мне больше, хорошо? И я не буду».
Лея не ответила. И больше не писала.
«Ну, вот и все, – думал он, – все; все честно, все теперь правильно. Всё!»
Прошла зима и солнце снова залило мансарду на пятом этаже в хрущевке. Солнечный зайчик завис над плечом эльфийки со скрипкой в руке. Иннокентий сидел, смотрел на портрет и, завалившись на спинку дивана, складывал очередной самолёт из тетрадной страницы. Обросший, не бритый третьи сутки, пытался себя поднять – надо идти в магазин, еда на исходе. Но вновь накатила тоска. Он сел, а встать не смог. Сидел, уставившись на портрет, складывал самолётики с именем феи и отправлял в полет. Фьюить! – целое кладбище их уже там, в дальнем углу комнаты; кладбище воспоминаний.
Раздался звонок в дверь. Иннокентий вздрогнул. Потянулся, взял костыли и пошел открывать.
«Костя, наверное. Хотел прийти сегодня. Чего так рано?» – подумалось в первую очередь.
Загремел ключами. Открыл и прямо перед собой увидел Лею. Она стояла, смотрела на него с серьёзным выражением лица и молчала – прямая, красивая, строгая. Иннокентий остолбенел, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Лея развернулась и влепила ему со всего маху пощёчину. Петров не удержался, потерял равновесие и с шумом рухнул на пол в прихожей.
В голове звенело. Он подтянулся на руках, оперся спиной о стену и посмотрел на подругу.