– Что ты здесь делаешь, дядя Терри?
– Птичка на хвосте принесла, что ты все-таки решил поехать! – Он радостно ухмыляется. – Три недели на солнышке с вином и любимым племянником, да еще без дорогих родственничков? Не отпуск, а мечта! Давай, парень, выпьем за встречу.
Неохотно поднимаюсь на террасу. Гладь бассейна голубовато мерцает, а за ней в ослепительном свете солнца вырисовываются виноградники.
Терри похлопывает меня по спине. Волос у него почти не осталось, и теперь он щеголяет лысой макушкой, как средневековый монах.
– Рад тебя видеть, Дилан.
– И я тебя, Терри, – скалюсь я.
Семья. Словно навязчивая мелодия, назойливый комариный писк. Как же от них отделаться?
И, что еще более важно, как отделаться от дяди Терри?
Сейчас
Высоко поднявшееся солнце играет лучами на лобовом стекле. Прищурившись, смотрю на дорогу сквозь солнечные очки: она такая пыльная, что хочется протереть.
До Шотландии еще почти пятьсот километров, и оттого, что Дилан рядом, становится трудно дышать. Хотя за полчаса он ни слова не сказал. Улавливаю легкий аромат дерева с ноткой апельсина; значит, лосьон после бритья у него прежний.
– Я человек вполне цивилизованный, благодарю покорно, – говорит Маркус Деб.
Деб назвала его неандертальцем. Он сказал что-то сексистское, что именно, я не уловила, и это, наверное, к лучшему.
– Да ладно!
– Угадай, что я на днях делал?
– Ну-ка?
– Кремом намазался!
Едва сдерживаю улыбку. Я и забыла, каким Маркус может быть обаятельным, когда хочет.
– И знаешь, на что Дилан меня уговорил?
– На что? – подает голос Родни, когда Деб не отвечает, уткнувшись в телефон, и Маркуса это явно бесит. Он любит безраздельное внимание.
– Он заставил меня пойти к его психологу, – театрально шепчет Маркус.
Я моргаю, осознавая услышанное. Маркус проходит терапию? И Дилан тоже? Даже представить трудно. Будто они вязанием увлеклись. Готова поспорить, что у психолога полно работы: годы и годы материала.
– И как тебе? – спрашиваю я Дилана будто бы невзначай и замечаю, как он судорожно сглатывает.
– Спасибо, нормально.
Ясно. Ну что ж. Мы снова едем молча. Так и хочется спросить, зачем ему психолог. Когда он начал к нему ходить? Неужели из-за меня? Но мир вокруг меня не вертится.
– Я осознал, что немного… Что некоторые отношения в моей жизни были не совсем здоровыми. – Он снова сглатывает.
На заднем сиденье все замолкают.
– Ну и подумал, что без помощи не разберусь. В смысле, профессиональной.
Краснею до ушей. Хотела узнать – вот и получила.
– Давайте поиграем, – предлагает Маркус. – Мне скучно.
– Только скучные люди скучают, – язвит Деб.
– Только скучные люди так отвечают, – парирует Маркус. – Пять любых вопросов, начинаем с меня. Спрашивайте о чем угодно. Поехали!
– Твой худший поступок? – включается Деб.
Маркус фыркает.
– По какой системе ценностей предлагаешь определять «худшее»? Традиционные нормы морали не для меня.
– Кто бы сомневался, – вяло комментирует Деб.
Маркуса задевают ее слова.
– Один раз я своровал у соседа утку и приготовил, – подумав, говорит он. – Домашнюю утку, любимца. Пойдет?
Мы дружно ахаем.
– Жуть! – восклицает Родни. – Зачем?
Маркус пожимает плечами.
– Есть было нечего, все магазины закрыты.
– Ты ее съел? – Я слышу, как Родни ерзает на сиденье.
– С китайским соусом. Следующий вопрос?
– Ты когда-нибудь влюблялся? – спрашивает Деб. – Или это тоже не вписывается в твои нормы морали?
Молчание тянется слишком долго. Не смотрю на Дилана.
– Я влюбляюсь по сто раз в месяц, милая, – беспечно отвечает Маркус.
Включается песня Тейлор Свифт.
– Невозможно влюбляться по сто раз, – встреваю я, не успев подумать. – Так не бывает. Ты бы не выдержал.
Маркус еле слышно хмыкает. Я краснею.
– Я влюбилась всего раз в жизни, когда акушерка передала мне сына, – говорит Деб.
Киваю сестре с благодарностью за смену темы. Чувствую, как Маркус сверлит взглядом мой затылок. Он отвернется, если я посмотрю на него, но мне не хватает духу.
– Единственный мужчина с моей жизни, ради которого стоит прилагать хоть какие-то усилия, – продолжает Деб, мимолетом улыбнувшись мне. – Еще вопрос Маркусу?
– Твой самый добрый поступок ради кого-то другого? – интересуется Родни.
Все удивленно на него косятся.
– Плохой вопрос? – теряется он.
– Господи, парень, нельзя же быть таким милым со всеми.
– Но, разве…
– Он просто вежливый, Маркус, – вмешиваюсь я. – Хорошая черта. Люди обычно ценят.