Дилан закашливается. По левой полосе проносится фура, и волосы Деб разлетаются во все стороны.
– Неудачный вопрос? – теряется Кевин.
Маркус тыкает пальцем в меня.
– Года полтора назад Адди разбила Дилану сердце. – Он показывает на Дилана. – А сегодня утром разбила в хлам нашу машину. Она разрушила Дилану жизнь, и из чувства вины решила подвезти нас на свадьбу к Шерри, единственному человеку в мире, которому нравится и Дилан, и Адди.
В висках стучит от ярости. «Адди разбила Дилану сердце»! А он мое разорвал на куски! Я пытаюсь удержать язык за зубами, потому что не должна опускаться до его уровня.
Деб приподнимается на локтях.
– Чушь. Версия поточнее: Дилан ушел от Адди в декабре две тысячи семнадцатого. Самая большая ошибка в его жизни, очевидно, и он это знает.
Дилан опускает глаза на траву.
– Потом Дилан врезался в нашу машину и заодно угрохал свою. Тогда мы, добрые люди, предложили подбросить его с Маркусом на свадьбу Шерри. К слову, мне тоже нравились и Дилан, и Адди. – Помолчав, она добавляет: – Но недолго.
Кевин оглядывает всех нас. На его лице явно читается напряженная работа мысли.
– А он? – спрашивает Кевин, указав на Родни.
– Родни просто надо попасть на свадьбу, – машет рукой Деб, укладываясь на покрывало.
– Извините, – лепечет Родни.
Маркус закатывает глаза. Дилан не поднимает головы; жаль, не разглядеть выражения его лица.
– И что, будешь молчать? Ничего ей не скажешь? – Маркус кивает на Деб. – Дилан, господи, наберись смелости. Скажи ей, что все было не так.
Все молчат, и слышен лишь рев моторов.
– Але! – Маркус встает и отряхивает джинсы. – Я один помню две тысячи семнадцатый?
– Маркус, – тихо просит Дилан, – успокойся, ладно?
– Успокоиться? Успокоиться, да?!
– Маркус! – прикрикивает Дилан.
Родни переводит взгляд с Маркуса на Дилана, будто настольный теннис смотрит. Стискиваю кулаки. Мышцы напряжены, и я готова вскочить и уйти.
– А как же Этьен, Дилан?
Впиваюсь ногтями в ладонь. Сердце глухо стучит в груди. Я все-таки надеялась, что Маркус этого не скажет.
– Не говори о том, чего не знаешь, – огрызается Деб.
Кевин следит за нами, наморщив лоб.
– Обалдеть! Прямо ток-шоу.
– Да? И чего я не знаю? – В голосе Маркуса звучит неподдельное раздражение.
Больше не могу здесь сидеть. Тело свело от напряжения. Я вскакиваю, опрокинув стакан Родни. Он ойкает и ставит его на место, но пятно сока уже растекается на покрывале.
Иду в сторону перехода через автостраду с бешено бьющимся сердцем. Слышу, что Деб меня зовет, однако не оборачиваюсь. Пару минут спустя понимаю, что за мной кто-то идет, и догадываюсь – Дилан.
– Возвращайся к остальным, – бросаю я через плечо.
– Нет.
– Дилан, просто уйди.
Он молча шагает у меня за спиной. Ускоряюсь и поднимаюсь на мост. По обе стороны дороги раскинулись зеленые поля с вкраплениями белых цветов. Прямо как в деревне, если не считать рева машин под ногами.
– Адди, постой! – Дилан переходит на бег. – Ты в порядке?
Я останавливаюсь и оборачиваюсь так быстро, что он чуть в меня не врезается.
– В порядке? Маркус такой… – Не выдержав, отвожу глаза: невозможно стоять так близко к Дилану. – Настоящий козлина.
– Знаю. Я с ним поговорю.
– Не надо. Просто дай мне успокоиться.
– Я знаю, что это трудно, но лучше всего игнорировать его…
– О, ты же именно так и делаешь, да?
Надо же, все прямо как раньше. Я злюсь, потому что мне стыдно, но все равно говорю слова, которые причинят Дилану боль.
– А по мне, ты по-прежнему его верный друг. Бегаешь за ним как щенок.
Дилан хочет огрызнуться, но все-таки сдерживается. А мне же тошно от самой себя. Неужели я не изменилась? Такой знакомый разговор, но ведь я могу иначе. Злость отпускает.
– Извини, я не хотела. Просто… расстроилась.
– Сейчас все по-другому. Маркус теперь другой.
М-да, так и поверила. Я отвожу взгляд в сторону, поворачиваюсь и иду дальше через мост.
– Такие как Маркус не меняются.
– Понимаю твои чувства, – спокойно отвечает Дилан. – И все же у Маркуса прогресс налицо.
Дилан идет рядом, задевает мое плечо, немного смазав солнцезащитный крем. На мгновение я снова чувствую его запах. От этого кружится голова, как будто мир искажается и меня переносит в прошлое, как в фантастическом кино.
– Если дело касается меня, не вижу никаких изменений.
– Он ведь не знает всю историю, – тихо напоминает Дилан.
Я спускаюсь с моста и иду вдоль припаркованных машин.
– Но он все равно козлина.
Дилан не спорит, и дальше мы идем молча. Так необычно, будто мы импровизируем в сцене, которую до этого играли сотню раз. Дилан очень серьезен. Когда он расстроился, вся кипевшая во мне злость куда-то испарилась, и теперь мне хочется увидеть его улыбку. Это настолько сильное чувство, что я прижимаю руку к животу, чтобы сдержаться.