— Высший балл за смекалку и волю к победе, Винсент. — Девушку бил озноб, и вовсе не потому, что на улице было морозно. — Но ты всегда был упорным и обстоятельным.
Он усмехнулся.
— А откуда ты знаешь, какой я всегда? Мы с тобой виделись только раз.
Он что, опять ее проверяет? Тори выпрямилась в полный рост, расправив плечи. Но все равно рядом с Винсом она казалась себе малявкой.
— Два раза! — резко поправила она. — В первый раз мы общались почти неделю. И потом еще через год... после смерти Джилл, когда ты приехал просить... нет, не просить, а требовать, чтобы я вернулась домой!
Винс слегка приподнял бровь, как будто неожиданная вспышка Тори его позабавила.
— Но ты наотрез отказалась. И сбежала на другой конец света. — Под его пронзительным взглядом Тори чувствовала себя букашкой, насаженной на булавку. — Тебе тоже высший балл за хорошую память, Тори. Или ты просто такая же обстоятельная и упорная, как твой покорный слуга?
Она с трудом сглотнула, настороженно глядя на Винса. Господи Боже! Не позавидуешь тому, кто возомнит о себе слишком много и попытается выставить дураком этого человека. Такой убьет и не заметит.
— Что-то я не поняла... — Тори поглубже вздохнула и решилась: — Ты действительно сомневаешься в том, что я дочь Джилл?
Лицо его вдруг посуровело.
— Ты не первая, кто претендует на место пропавшей и вновь объявившейся внучки Роджера. У нас тут целая очередь претенденток. А как только в газетах был опубликован некролог, сюда еще набежало репортеров немерено. Благодаря моей милой кузине, которая словно задалась целью отравить жизнь своему отцу и делала все, чтобы ему досадить, даже с собой покончила, наши внутрисемейные дела стали общественным достоянием.
— То есть ты думаешь, будто я тоже из этих лжевнучек? — выдохнула Тори, неприятно задетая еще и тем, как цинично и грубо он отозвался о Джилл. — А тебе не приходило в голову, что моя мама все про тебя рассказала. — Она помолчала и добавила дрогнувшим голосом: — И про тебя, и про Роджера.
— Твоя мама? Джилл? — Его губы скривились в недоброй ухмылке. — Уж не знаю, что она тебе рассказывала... и зачем, но не сомневаюсь, что говорила она только гадости. У моей милой сестрицы был просто талант поливать грязью нашу семью и измышлять о нас всякие непотребства. Даже о родном отце. Хотя, когда нет других талантов... Она была просто ничтожество, лживая тварь!
Тори невольно попятилась — столько злобы было в его словах. Чего он добивался? Чтобы она возмутилась и с жаром бросилась на защиту матери? Может, он рассудил, что если она действительно дочь Джилл, то поведет себя именно так?
— Это твое личное мнение, Винс. Ты можешь думать, что хочешь. — Тори сама удивилась тому, как спокойно звучит ее голос. — Джилл была независимой женщиной, да и что ей еще оставалось, когда приходилось растить ребенка одной? И у меня никогда не было причин сомневаться в том, что она говорит мне правду.
— Неужели? — Винс даже фыркнул. — Мы с тобой говорим об одном и том же человеке?
Тори поняла, что он пытается вывести ее из себя.
— Нет, о разных, — спокойно проговорила она. Винс победно взглянула на нее, как будто ждал, что сейчас она все же признается в том, что никакая она не Виктория Ллойд, и его подозрения подтвердятся.
— Все, что она говорила про вас двоих... вы это вполне заслужили.
Она слишком хорошо знала о том, как Роджер Ллойд жестоко обошелся со своей дочерью, расстроив ее свадьбу с человеком, которого та любила.
— Не всякой женщине посчастливится, — начала Тори, — иметь столь заботливого и любящего отца, который, «переживая» за дочь, станет угрожать банкротством семье ее избранника, если парень осмелится даже подумать о том, чтобы заделаться его зятем. Он только забывает при этом сказать, что дочь беременна. Но зато очень любезно устраивает парня на работу за рубежом.
А когда Джилл возмутилась и ушла в знак протеста из дома, когда Роджеру не удалось сломить ее и превратить в послушную овечку, которой хотел ее видеть, он попытался взять реванш и отобрать у нее ребенка — в тот единственный раз, когда она приезжала. И не без твоей, кстати, помощи! Быть может, сейчас не самое подходящее время об этом говорить, но Роджер просто сломал ей жизнь!
В сером небе над ними пролетел с хриплым криком грач. Винс на мгновение поднял голову. А потом посмотрел прямо в глаза Тори и улыбнулся. Его улыбка была сродни ледяным кристаллам инея на промерзшей траве.
— Тебя, моя милая, ввели в заблуждение, — протянул он снисходительным тоном.