Стоя перед гардеробом в одних шелковых розовых трусиках и таком же бюстгальтере, молодая женщина выбирала, что ей надеть, как вдруг кто-то деликатно постучал в косяк распахнутой двери. Тори испуганно вздрогнула и обернулась.
— Ух, ты, ничего себе! Когда старикашка в саду сказал, что ты дома, мне и в голову не приходило, что я тебя встречу в таком соблазнительном одеянии.
Том Дигби стоял, привалившись к дверному косяку, и бесстыдно разглядывал Тори.
— Как ты вошел?! — воскликнула она, немного оправившись от потрясения. К тому же ее неприятно задела та фамильярность, с которой он отозвался об их садовнике.
— Дверь была не заперта, — пояснил Том, небрежно взмахнув рукой. — Внизу тебя не было, из чего я сделал вполне обоснованный вывод, что ты наверху. — Его голос буквально сочился ехидством. — Должен заметить, замужество пошло тебе на пользу. — Он нагло уставился на ее полную высокую грудь, обтянутую розовым шелком. — А что, твой муж и хозяин тебя полностью удовлетворяет?
— Чего ты от меня хочешь? — спросила Тори, пропуская мимо ушей его недвусмысленный намек.
— Того, что и раньше. — Передернув плечами, Том оторвался от косяка и переступил с ноги на ногу. — Переспать с тобой. Хотя бы разок... Эй, не психуй! — Он предостерегающе поднял руку, как бы защищаясь от молний, которые метал взгляд Тори. — Я могу во время остановиться и признать свое поражение. Я все понимаю. Придется мне удовольствоваться небольшой статеечкой.
Тори настороженно покосилась на Тома.
— Статеечкой? — Она не на шутку встревожилась, зная, какой бессовестный тип Дигби. — Какой еще статеечкой?
Он ухмыльнулся, облизнув губы. Слишком чувственные и пухлые для мужчины, привычно подумала Тори.
— Не волнуйся, никакой грязи. Так... пару строчек о том, что чувствует человек, возвращаясь домой. Твоя версия событий. Почему ты так долго не ехала в дом родной, а приехав, решила остаться. Была ли это любовь с первого взгляда с этим твоим богатым, как крез, кузеном. В общем, обычная романтическая белиберда. Ну, ты знаешь... работала в газете. Читатели любят такие штуки.
— А не пойти ли тебе подальше...
Том расхохотался.
— Да ладно тебе, детка. Нет, я, конечно, могу и пойти, но тогда, работая над статьей, мне придется полагаться исключительно на свою память. А кое-какие известные мне факты вполне тянут на средний масштабов скандальчик. Я, может, чего-то недопонимаю, но сдается мне, твой драгоценный супруг будет не очень доволен, если ему попадется газета с моим изложением событий. Одно дело, спать с сомнительной особой, которая, можно сказать, запятнала доброе имя семьи, другое дело — жениться на ней. Или ты ему ничего не рассказывала?
Из соседней комнаты донесся какой-то шум, и у Тори упало сердце. Она только теперь вспомнила о женщине, которая периодически приходила к ним убираться. Женщина была очень хорошей и милой, но с одним существенным недостатком: жутко болтливой. О Господи...
— Ты бы лучше вошел, — прошептала Тори, сдаваясь. А что ей еще оставалось делать? Если горничная увидит Дигби, Винс непременно об этом узнает. Страшно даже подумать, что будет потом.
Том шагнул в комнату с самодовольной ухмылочкой. Точно жокей, только что успешно взявший первый барьер, промелькнуло в голове у Тори, а по ее спине пробежал неприятный холодок.
— Красивая спаленка. — Дигби восхищенно оглядел комнату и снова нахально уставился на молодую женщину, которая действительно выглядела более чем соблазнительно, стоя у открытой дверцы гардероба в одном только шелковом белье и с распущенными по плечам волосами. — Святые угодники! — Он как будто раздевал ее взглядом, горящим, голодным. — Ты, наверное, сводишь его с ума!
Тори хотела надеть черный шелковый пеньюар, который лежал на кровати, но Том схватил его первым и спрятал за спину.
— Нет. Мне больше нравится брать у тебя интервью, когда ты в таком виде. — Он мерзко улыбнулся. — Во всяком случае, это немного собьет с тебя спесь.
Когда Дигби расхохотался, Тори уловила запах спиртного.
Господи Боже мой! Сейчас ей больше всего хотелось повернуть время вспять. Лучше б они никогда не встречались. Лучше б она никогда не изливала ему свою душу, душу одинокой и несчастной девочки-подростка...
Но, как говорится, прошлого не вернуть.
Интервью вышло кратким. Тори старалась отвечать на вопросы Дигби по возможности лаконично и отвлеченно. Она ненавидела Тома до глубины души. Ее раздражало в нем все: то, как он нагло держался, запах его дешевого одеколона. То, что он вообще находился здесь, в ее спальне.