— Думаешь, только тебе одной больно? — неожиданно прошептал Винс.
Он чуть отстранился, и Тори вдруг испугалась, что он сейчас поднимется и уйдет, оставив ее терзаться муками неудовлетворенного желания. Но он отодвинулся лишь для того, чтобы снять с себя одежду, за которую Тори цеплялась, охваченная необузданной, едва ли не животной страстью.
А потом он вошел в нее. Поначалу медленно и осторожно, потому что — как поняла Тори со щемящей благодарностью — он опасался навредить ее будущему ребенку. Но постепенно ритм его движений делался все настойчивей, все необузданней. И вскоре Винс уже не владел собой.
— Виктория...
А потом мир вокруг них как будто взорвался. Их тела содрогнулись одновременно, достигнув вершины наслаждения. Тори показалось, что она действительно очутилась в раю. В раю, где были только они вдвоем. Сердца их бились, как одно сердце. Тела слились в восхитительном экстазе, растворившись друг в друге. Они так и заснули, не разжимая объятий.
10
Когда Тори проснулась на следующее утро, Винса рядом не было. Она приняла душ, одела светло-бежевую юбку и белую блузку без рукавов и в прекрасном настроении спустилась в столовую, надеясь, что муж там. Но застала она только Маргарет, которая убирала со стола. Выходит, Винс уже позавтракал.
— Он рано сегодня уехал, — ответила экономка на вопрос Тори. — Кто-то ему позвонил, и он вылетел как угорелый. Вас он будить не стал. Хотел, чтобы вы поспали.
— Но сегодня же воскресенье, — пробормотала Тори, обращаясь, скорее к себе, чем к Маргарет. — Вот, что значит выйти замуж за трудоголика.
Сегодня Тори чувствовала себя лучше. Она даже не отказалась от достаточно плотного завтрака. И экономка удовлетворенно кивнула, забирая у Тори пустую тарелку.
— Хорошо, что у вас появился аппетит. — Обычно суровые черты лица Маргарет смягчились. — Говорят, самое сложное — это первые три месяца, а потом уже легче.
Тори пробормотала в ответ что-то подходящее к случаю. Не станет же она объяснять, что последние недели у нее не было аппетита не только из-за беременности. Хотя Маргарет тоже ведь не слепая... С того злополучного дня, когда Винс застал Дигби у Тори в спальне, он практически не бывал дома. А когда все-таки приезжал, они спали в разных комнатах. Экономка все это видела и наверняка сделала определенные выводы.
Впрочем, теперь все будет по-другому, мысленно поклялась себе Тори, пряча улыбку. Она закинула руки за голову и с удовольствием потянулась, как сытая и довольная кошка. Вчерашняя ночь была поворотным пунктом в их отношениях с Винсом. Теперь можно забыть о прошлом. Обо всем, что было плохого. И если даже вчера, когда Винс зашел к ней в спальню, у него еще оставались какие-то сомнения, то теперь их просто не может быть после поистине сказочной ночи...
Тори поднялась из-за стола, безотчетно вертя большим пальцем золотое обручальное кольцо у себя на безымянном пальце.
Да, сегодня она себя чувствует превосходно. Молодая женщина машинально положила ладонь себе на живот. Винс все-таки ей поверил... во всяком случае, готов поверить. Теперь можно строить планы на будущее. Думать, как они станут воспитывать их ребенка. Отныне все будет так, как и должно быть.
Тори не сиделось на месте. Ей казалось странным, что после столь бурной ночи муж уехал куда-то, не сказав ей ни слова. Чтобы убить время, она решила покататься по окрестностям на машине.
Выехав из города, она повернула к пустоши — как будто что-то ее тянуло туда. Не нужно было даже выходить из машины, чтобы увидеть, какие чудовищные последствия имел вчерашний пожар. Весь склон холма почернел. Повсюду, куда ни посмотри, выжженный вереск и папоротник. Обугленные деревья в бесформенном сплетении мертвых ветвей. Громадные темные лужи, почти озера, блестели на солнце, напоминая о самоотверженной работе пожарной команды. Высоко в небе кружил ястреб, высматривая добычу.
Тори медленно пошла по тропинке, по той самой тропинке, по которой они поднимались к вершине холма вместе с Винсом в тот день, когда он сделал ей предложение.
Она понимала, что вряд ли старый домик без крыши и двери, где она впервые познала благословенное счастье любви, домик, который она мысленно будет называть «наш», устоит в таком пожаре. Но все равно, когда Тори увидела на его месте еще дымящееся пепелище, у нее в горле встал ком, а на глазах заблестели слезы.
Она развернулась и понуро поплелась обратно к машине. Тори вдруг почувствовала себя беззащитной и уязвимой. Чтобы рос новый вереск, старый специально выжигают. Кажется, так сказал Винс. И пусть вчерашний пожар, в котором сгорали их истомившиеся тела, был вовсе не преднамеренным, однако в нем сгорело все, что было плохого, и теперь должно вырасти что-то новое. Очень хорошее, уверяла себя Тори, как их с Винсом любовь... Так почему же душу гложет неясная тревога?