Во вторник у нас была лекция по патологической анатомии. Я банально присел рядом с Эммой. Лекцию никто не писал, и даже немногие ее слушали. Я стал говорить о том, о сем, сначала стал ходить вокруг да около. Потом я достал мобильник, вставил наушники, и мы принялись слушать музыку – каждый вставил себе в ухо по наушнику, я левый, а Эмма правый. Мы смеялись, я шутил, и мы снова смеялись. Когда девушка тебе безразлична, с ней всегда легко общаться. Поток слов так и льется из тебя. Ты говоришь что угодно, всяческий бред, и даже не думаешь о смысле своих слов, просто разговоры ни о чем. И знаете, я понял со временем, что чем больше ты можешь проговорить с девушкой ни о чем, тем легче ею завладеть. Это правило, и оно работает. В умелых руках.
– Представляешь, лет через сорок мы сидим с тобой вот также рядом, вдвоем, у нас хриплые голоса, хронический кашель. Сидим на такой скамеечке возле дома, горбатые. Рядом бегают внуки и что-то там кричат, но наш слух уже не тот. Эх, молодость, молодость, не дам тебе убежать! Буду гулять на полную катушку, пока есть время!
Она ухохатывалась. Закрывала рот своими тонкими пальцами и хохотала. А мои мотивы были корыстны и глупы. Я хотел сделать больно А., ну и заодно переспать с Эммой. Убить двух зайцев одним выстрелом. У Эммы были карие глаза. Что за напасть, у всех девушек, к которым я лезу со своими мотивами (неважно хорошими или плохими), у них у всех карие глаза! Это была худенькая девушка со светло-каштановыми волосами, опускавшимися ниже плеч. Улыбчивая и легкомысленная. Веселая и…легкомысленная. Хочу сказать это дважды! Стройность ее талии подчеркивали обтягивающие платья, которые она одевала нечасто, но когда она была в них, я заводился как подросток-девственник. Ее симпатичное личико напоминало мне… да ничего оно мне не напоминало. Обычное круглое и симпатичное светленькое личико. Улыбка была ей к лицу. Ведь за ее губами скрывались ровные и красивые белые зубы, которые мне чем-то нравились. Но ее пальцы излучали какой-то холод. Нет! Не физический холод, они были обычные по своей температуре, просто когда я держал ее за руку, я не чувствовал, что она тоже меня держит. В том смысле, что я не ощущал душевного тепла. Может она тоже хотела со мной просто переспать? Убить одного зайца одним выстрелом. В таком случае, мы были нужны друг другу.
Мы стали общаться, созваниваться, ходить в кафешки, распивать кофе. Я стал провожать ее до дома. К счастью, ее дом находился в центре, и мне не приходилось тратиться на дорогу и всякие такси. Тем более, стоял февраль. Через две недели такого общения я пригласил ее домой. Я уже говорил, что мой дом находился неподалеку от дома А.
После занятий я и Эмма направились ко мне домой под предлогом посмотреть фильм. Банально. По дороге я купил средства контрацепции в супермаркете. Одну упаковку за 144 рубля. Их там было 12 штук. Хотя для Эммы, я зашел в супермаркет за хлебом и конфетами. Банально. Мы дошли до моего подъезда, я ввел код «4556», и дверь открылась. Я достал ключи от квартиры, открыл дверь.
– Ну, проходи не стесняйся, вот он – мой милый дом. Извини за беспорядок, сама понимаешь, холостяцкая жизнь довела.
– Ага, спасибо, ничего страшного, ты же студент, – посмеявшись, проговорила Эмма.
– Разувайся, надевай тапочки, а то пол холодный, заболеешь, – мне было начихать, заболеет она или нет. Я был зол на А.
– Хорошо, мой джентльмен.
Зайдя вслед за ней, я бросил пакет из супермаркета на пол, разулся, снял с Эммы куртку, повесил ее на стул.
– Присаживайся здесь, – я показал на диван – Располагайся, я поставлю чайник.
– Ну ладно. Ты про фильм-то не забыл? – это было сказано с неким сарказмом.
– Нет конечно, ты думаешь зачем мы здесь? – с таким же сарказмом прокричал я из кухни.
Поставив чайник, я решил приняться за дело. Достал коробку с дисками, вытащил оттуда какой-то фильм российского производства. Мне было не важно, что за фильм, поэтому я сейчас уже и не помню его названия. Что-то про войну, про революцию в начале двадцатого века.
Мы уселись на диване, и начали смотреть фильм. Я краем уха услышал, как на кухне выключился электрический чайник, давая понять, что он закипел. Но Эмма ничего не заметила, да и я был этому рад. Мне было лень наливать чай, мои мысли были о другом. О моей злости к А.