Странно, но когда я закончил свою «прогулку во времени», мне не захотелось сесть на то место, где мы часто беседовали с Индирой, а мне хотелось наблюдать за ним издалека, что, собственно говоря, я и сделал поначалу. Это была небольшая, по весне жёлто-зеленая лужайка у холодного и вкусного родника, и я чувствовал, что если приближусь, что если хотя бы одной ногой ступлю на неё, то меня ещё больше унесёт в это необыкновенное прошлое, в котором живёт моя первая, незабвенная и кареглазая любовь. Подвох в том, что словом «любовь» я в те годы называл влюбленность, сильную симпатию, но это была не игра моего циничного эго, а обычная безопытность моего сердца. Я хочу этим сказать, что в будущем, к сожалению, мне довелось испытать чувства более сильные, и я лишь тогда осознал всю ценность и само понятие любви. Честно говоря, я помню даже тот аромат, который когда-то исходил в этом необыкновенном для меня, и хочется надеяться неё, местечке. И всё же, я не выдержал и спешным шагом устремился на «нашу» лужайку.
Стоит ли описывать, знакомые каждому, чувства ностальгии и ощущения прошлого, посетившие меня в этот момент? Неверное нет. Но одно лишь скажу: я просидел там больше часа, пока солнце, тонущее в кроне деревьев на горе, не перестало освещать это место, которое в ночи слилось с окружающей природой, и перестало меня затягивать в дебри тех воспоминаний, когда мы было 17 лет…
Индира жила неподалёку от нас, в таком же однотипном доме, что и я, хотя её дом всегда был для меня какой-то загадкой, ведь я ни разу там не был, разве что, когда-то я ужинал у них во дворе с её отцом, но это было, так сказать, по-соседски. Она была высокого роста, но не выше меня, и что мне больше всего запомнилось это её походка и волосы. Когда она шагала, мне казалось, что она порхает, а на землю ступает лишь так, для «приличия», а её прямые тёмно-русые волосы опускались гораздо ниже плеч, и только там завивались в загадочные локоны, меж которых мне так нравилось играться пальцами, что иногда это её раздражало. Мы знали друг друга с самых ранних лет, и часто с другими ребятами собирались на улице, чтобы поиграть в мяч, но когда мы все выросли, девушки от нас-парней как-то незаметно отделились, и наше общение заключалось лишь в словах: «привет, как дела?» и не более того.
Однажды в конце лета, мы с друзьями сидели у самодельного деревянного моста, который перекидывался через реку и соединял центр города с «сельской» его частью (мы жили именно там) и, как всегда, говорили либо о «крутых тачках», либо подшучивали друг над другом. Когда я направил свой взгляд вверх, в сторону крутого склона левого берега, оттуда, улыбаясь, спускалась Индира с подружками, и у каждой в руках был небольшой полукувшин. И вдруг со мной приключилось что-то необыденное, я привстал, и посмотрев на друзей, смело кивнул им головой, и устремился к ней. Пока я шёл, мне в голову не пришло ни одной нормальной идеи о том, как я начну разговор. Подойдя к ней, я кое-как «полууверенно» промямлил:
– Привет, я смотрю, ты собралась на охоту…, – в этот момент я улыбнулся и посмотрел на ее зелёный кувшин. Она засмеялась. Но не от того что я «удачно» пошутил, а от того, что я смешно выглядел в этот неловкий для меня момент. После чего она иронично ответила: