Сидя в автобусе у окна я о многом думал. Я обожаю ехать куда-то далеко, смотреть в окно и думать. Думать обо всем на свете, о всякой чепухе и о вопросах глобального масштаба. Иногда становится грустно, иногда весело. Но в этот раз я думал о том хламе, о котором говорил раньше. Мысли наваливались на меня, и в эти моменты моя депрессия становилась сильнее. И мне было чертовски плохо. Я же не могу попросить у Бога помощи, не могу попросить прощения. Что же делать? Оставалось только ехать, думать и терпеть. Слепо надеяться, что всё само собой пройдет. Вечно мы надеемся на время, думая, что оно способно изменить что-либо.
Мне хотелось, чтобы наш автобус врезался во что-то и все. Хотелось услышать грохот от столкновения и больше ничего не слышать, и не видеть, просто закрыть глаза и очутиться…очутиться нигде. Это же финал. Конечная станция «Нигде». Наверное, я единственный думал об этом в автобусе. Женщина нянчила ребенка – это смысл ее жизни. Мужик читал газету – я не знаю в чем смысл его жизни, но он есть, и этот мужик сам-то точно знает, в чем смысл его жизни. А я просто дрейфую в биомассе людей, которые знают и имеют свои смыслы жизни. А я оказался среди них случайно, просто – воля случая.
Примерно в таком настроении я провел все три часа пути. Когда мы приехали в Кисловодск, я выбежал из автобуса, вдохнул теплый, чистый вечерний воздух. Это было прекрасно. Но этот кайф длился несколько секунд. Красота воздуха не способна победить мысли о хламе, неспособна победить депрессию. На автовокзале, как всегда, кружились таксисты в поисках клиента. Обычные таксисты, на вид большинство из них было родом из стран Закавказья.
– Паренек, в центр за сто рублей отвезу.
– Давайте в гостиницу «Паркер», – ответил я ему.
– Как скажешь, хозяин-барин. Садись, давай сумку, кину в багажник.
Я сел в его старенький Ford Focus. Мы ехали недолго. Но на улице было уже темно. Обычно таксисты всю дорогу о чем-то трубят, но этот оказался молчуном. Да и я не особо жаждал беседы. Впрочем, что тут говорить, мне просто хотелось лечь в кровать и уснуть, по крайней мере, попытаться.
– Приехали, сто рублей – сказал «извозчик» с кавказским акцентом.
– Спасибо, держите, – он взял деньги, вышел из машины, достал мою сумку из багажника, улыбнулся и поехал дальше искать новых клиентов.
Зайдя в гостиницу я решил снять номер на три дня. Я думал «отлежаться», думал, что-то изменится, думал, во мне вновь появятся какие-то новые мысли и идеи.
Но кроме идеи «снять проститутку» мне ничего в голову не пришло. Охранник, сидящий внизу на Reception,помог мне в реализации моего коварного плана. Он сказал, что через час-полтора ко мне в номер придут девочки с сутенером, и я смогу выбрать.
Целый час я плевал в потолок. Пытался смотреть телек, но безуспешно. Я услышал стук. Подскочив с кровати, я подлетел к двери испросил:
– Кто там?
– Я от охранника, в 233й номер, это Вы заказывали? – грубый мужской голос. Через дверь он казался еще грубее.
– Ага, – я открыл дверь, увидел мужика, на ремне которого висел пистолет. Скорее всего, травматический. Мужик выглядел не особо грозно, но всё же чертов пистолет придавал ему «мужества». У него была такая красная рубашка, даже больше бордовая, чем красная; обыкновенные черные джинсы и толстый ремень, который добротно удерживал тяжелый пистолет. Слева от него стояли девочки. Шлюхи, мягко выражаясь. Их было шестеро.
– Тебе на сколько часов? – сказал суровый сутенер.
– На два часа.
– Три тысячи. Выбирай, – сутенер сделал шаг назад и указал левой рукой на девочек.
Я долго смотрел. Ненавижу такое неловкое молчание. Девочки смотрели на меня, кто-то улыбался, кто-то чесал себе руку, одна ёрзала ногой по полу. Дальше всего от меня стояла девушка, на вид ей было около 25 лет, блондинка с короткими волосами, свисавшими не ниже плеч, голубые глаза, красивый носик, короткое серое платье, украшенное блестящими точечками по типу страз. Грудь третьего размера, красивые бедра.
– Вот эту девушку, – я указал на эту блондинку, – вот Вам три тысячи, – я достал заранее приготовленные деньги из заднего кармана джинс, как посоветовал мне охранник.
– Договорились. Алина, позвонишь, как закончишь работу, – грубо сказал сутенер, – пошли девочки.
Алина осталась. Встретив ее на улице, я бы ни за что на свете не подумал, что она проститутка. Нет, мне не стало ее жаль, и я в нее не влюбился. Просто меня удивило, что такая прелестная девушка торгует своим телом. Она, цокая своими каблуками, зашла в номер. Я закрыл дверь на замок.