–Да, как видишь!
– Слушай, а ты не против, если я тебе помогу в этом «нелёгком» деле?
Она промолчала в ответ, но я сделал вид, что воспринял молчание, как согласие с моим предложением, и нагло отправился помогать собирать ей смородину в саду. К моему счастью, эта кареглазая девушка не стала отнекиваться и игнорировать меня, а порой даже непринужденно и открыто беседовала со мной, что меня очень удивило. Когда кувшин был полон, я, в своём репертуаре, предложил ей помочь донести его до дома, что ей показалось немного странным, так как кувшин был настолько лёгок, что его мог бы поднять пятилетний мальчик. Но она согласилась. Мы шли по этой тропинке вверх по склону и просто разговаривали, и то волнение, присущее мне в разговоре с девушками куда-то испарилось. Она всё время улыбалась, когда смотрела на то, как я правой рукой обхватил этот кувшин, а я был счастлив, видя её искреннюю улыбку, которая притягивала меня к себе, но когда я думал о её губах, я краснел, краснел, как провинившийся в чём-то мальчишка. Когда мы дошли до того самого, загадочного дома, Индира, опустив взгляд, тихо сказала: «Ну, вот мы и пришли», я не знал, что ей ответить и вообще как себя повести. Я протянул ей кувшин и в этот момент коснулся её руки, нежность которой не давала мне покоя ещё долгое время, и негромким голосом, будто хотел адресовать это лишь ей, сказал: «Знаешь, честно говоря, мне было очень приятно быть рядом с тобой сегодня, я хочу пожелать тебе спокойной ночи» – а было только часов семь вечера! – «и завтра я бы хотел вновь тебя увидеть». Она, слегка улыбнувшись, и поправив локон волос, кивнула, пожелав мне удачи, открыла калитку и скрылась у себя во дворе. А я еще долго стоял возле её дома и думал о том, что сейчас произошло, и мне не хотелось возвращаться домой, потому что я знал, что даже поздней ночью я не смогу сомкнуть глаз, ведь мысли об этой девушке будут вертеться в моей голове, заставляя меня вертеться в моей кровати.
Именно так и началось наше общение.
Искра жизни II
Как я уже говорил, это был конец лета, и мне было грустно прощаться с родными местами, даже малейшая мысль об отъезде на учёбу вводила меня то в ступор, то в замешательство. Не хотелось говорить этих прощальных слов девушке, которую я любил и друзьям, которым был верен. Друзья…Нас было много, мы были как «банда», или даже «семья». Я был самым младшим, но именно мне в голову зачастую приходили хулиганские идеи. Я не совру, сказав, что мы знали друг друга с тех пор, как родители начали нас «выпускать» на улицу. Мне казалось, что я прекрасно знаю своих друзей, и был уверен, что они меня знают лучше, чем я сам…
Одного из моих друзей звали Махар (согласен, редкое и необычное имя). Он был старше меня на полтора года, но в его смуглых чертах лица всегда прослеживался оттенок некой младенческой доверчивости, и казалось, вот он, весь на ладони – открытый, земной, не увлеченный мыслями о вечности и смысле жизни. Ему нравилось подшучивать над нами, но когда дело касалось серьезных вещей, я был уверен, что Махар даст совет, или окажет банальную поддержку. Он вытаскивал меня из передряг, и признаться, не раз спасал мне жизнь. В один день, наверное это было ранней весной (я говорю «наверное», так как не помню точно, мне лишь запомнилось, что было прохладно и ветрено в тот день), я шёл поздним вечером домой от своего знакомого, жившего в паре километров от нас, и я шёл по той самой извитой тропинке вдоль реки. Я был спокоен и беззаботен, даже помню, что я насвистывал какую-то знаменитую мелодию.
Наверное, многие попадали в подобные ситуации. Было темно, и лишь тусклые огоньки от далеких фонарей еле-еле рассеивали глубокий мрак. Вдали я увидел силуэты нескольких мужчин, по шатким движениям и возгласам которых, не трудно было догадаться об их «душевном» состоянии… Хотя я не припомню, чтобы это был праздничный день, даже не выходной! Проходя мимо, я взглянул на место их весёлой посиделки и, с присущим мне любопытством, осмотрел взглядом каждого. Стоило мне продвинуться от этой «стоянки» на пару метров, как один из них, жестикулируя, прокричал: «эй, паренёк, поди-ка сюда!». Мой ответ был прост – я ускорил шаг. Тогда я услышал кучу грохочущих, слившихся в один сплошной ор, голосов, и, обернувшись, увидел бегущего на меня мужика, который мчался так настырно, что, казалось, будь я стеной – он бы меня пробил и помчался бы дальше, «навстречу судьбе». К счастью, мои инстинкты сработали, и я уклонился в сторону и побежал вперёд, но в этот момент мой путь преградил другой пьяница, который на вид казался более трезвым, чем остальная «веселая компания». Я был зол, и сказал, что ему меня не поймать, и чтобы он шёл подальше с моей дороги – на что последовала дикая реакция – он достал нож-бабочку, это было популярное в то время среди «крутых» парней средство запугивания, и начал им борзо размахивать, пытаясь показать, что у него перевес сил, в этот момент я впал в ступор на несколько мгновений, и взглядом стал искать на земле камень или палку, в тот же момент другой мужик, незадолго бежавший на меня, стал орать во весь голос о нынешнем поколении, об их бестолковости и непозволительном поведении (это я мягко описываю его слова, они звучали гораздо нецензурнее). Мне не удалось найти на земле ничего, способного «тягаться» с ножом, меня окружали несколько человек, и бежать – был бы не лучший исход этой весенней «вечеринки», и я даже задумался о том, что это будет глупая смерть – умереть от руки пьяного мужика, и среди «публики» ему подобных. Я, не отводя глаз, смотрел то на нож, то – на пьяницу, сохраняя надежду, как-то увернуться от удара. Но вдруг, я услышал так давно знакомый мне свист, а затем – и быстрый топот. Это был Махар.