Наши первые занятия в медицинском университете не были похожи на школу и на другие университеты. Они шли гораздо дольше. Но мне не было скучно. Всегда было весело. Я стал понимать черный юмор. Стал даже сам так шутить. Не сразу конечно, а так… со временем.
Странно, какое сильное влияние на мировоззрение человека оказывает познание. Порой начинаешь сомневаться в некоторых духовных аспектах бытия. Быть может, эти сомнения вызваны духовной безграмотностью? Или же, они вызваны светской грамотностью? Неважно. Суть в том, что у меня стали появляться сомнения, в том, что где-то там есть единый вселенский разум, который всем управляет. Сомнения в том, что есть какое-то предназначение, судьба. Я не знал, что мне делать. В себе держать – не лучшее решение. И я решил поговорить с одним из моих любимых преподавателей. Лариса Александровна Краснова, кандидат наук, она преподавала у меня биологию. Я был тогда на втором курсе, биология давно закончилась, но я всё же решил пойти и поговорить. Лариса Александровна, как всегда, сидела в аудитории, за преподавательским столом и что-то там чёркала на бумажках – она проверяла работы студентов. Я не знал её возраста, не знал о семье, я о ней ничего не знал. Она очень много лет проработала в нашем университете, она была в возрасте, но я не знал в каком именно. Я пришёл, такой весь веселый и жизнерадостный:
– Здравствуйте, Лариса Александровна, Вы меня узнали!? – сказал я весело и громко.
– Здравствуйте, Роберт, конечно я Вас узнала. Как поживаете? – это было сказано интригующе. Она всегда обращалась к студентам на «вы», всегда называла нас коллегами.
– Неплохо…Как у вас дела? Как студенты-первокурсники? Умнее нас?
– Да я бы не сказала, что умнее, они спокойнее, чем Вы. Я сейчас имею ввиду конкретно Вас, Роберт. Хотя хвалить их тоже не за что. Они зубрят, а Вы понимали, не все конечно. Но Вы, Роберт, я надеюсь, понимали.
– Да! Конечно! Я понимал! – сказал я с ноткой сарказма и улыбнулся.
– Знаете, Лариса Александровна, я к Вам с таким, может даже странным вопросом. Понимаете, я никому кроме Вас, в данный момент, не могу его задать. Друзья, родители, моя девушка могут осудить меня за подобные мысли.
– Так, Роберт, задавайте уже вопрос… Вы сделали такое большое вступление, что заинтриговали меня! Не стесняйтесь.
– Вы верите в Бога? – дурацкий вопрос! Я волновался! У нее на шее висел крестик – символ верующего человека. Я никогда в жизни не задавал таких вопросов.
– Да, а что?
– Но Вы же закончили медицинский университет, Вы учёный человек, биолог, Вы знаете теорию эволюции, все теории происхождения жизни. Вы сами меня этому учили! Как так? Меня очень мучают эти сомнения…
– Понимаете, Роберт, мы не можем утверждать есть Бог, или его нет. Эти сомнения не должны Вам мешать жить, работать, учиться. Многие люди через это проходят… – быть может, она имела в виду себя.
– А как же так? Мне не просто с этим справиться. Я должен для себя решить, есть там что-то, или там ничего нет.
– Это не должно Вас расстраивать. Ни в коем случае не расстраивайтесь из-за этого. Даже если Вы решите для себя, что там ничего нет, не расстраивайтесь. У Вас вся жизнь впереди, и Вы будете очень часто задавать себе этот вопрос. И может, Вы так и проживете свою жизнь, окончательно не найдя ответ. Но опять-таки, это не должно Вас расстраивать. Чарльз Дарвин, автор той самой теории эволюции, умирая, сказал своей жене: «И все-таки Он есть».
В этот день я для себя ничего не решил. Точнее, я решил ничего не решать. Пока. Я подумал, что может через год я снова поставлю этот вопрос «на повестку дня», а пока пусть «повисит». Ведь Чарльз Дарвин, например, решил этот вопрос в самый последний момент. Интересно, после смерти, что он там увидел? Тоннель? Или ничего? Умирающих утешают, или же сами умирающие себя утешают тем, что там что-то есть. Им безразлично рай это, или ад. Главное, что никто не хочет верить, что смерть – это «конечная», а дальше – пустота. И мне не хочется верить, что я просто умру и всё. Естественно, по законам физики я никуда не исчезну: во вселенной ничто никуда не исчезает и не появляется из ниоткуда, оно лишь переходит из одного состояния в другое. Я перейду из состояния многоклеточности в состояние простых химических соединений. Я не исчезну в никуда. Кости – это хорошее удобрение.