Нет, отравить или заколоть кинжалом будет слишком просто. Я хочу, чтобы Иеронима и Марино скончались в страшных муках - единственная подходящая для них смерть... Мне хочется, чтобы каждая секунда прошла для этих двоих в страданиях... Вот только как это лучше организовать?.. Прокручивая в голове варианты возможных диалогов, по нескольку раз, я какое-то время в нерешительности стояла у двери кабинета Деметриоса. Он был занят чем-то важным. Мне было немного неловко отвлекать его от дел, но я должна с ним серьёзно поговорить.
Я так уже больше не могу! Это бездействие скоро меня с ума сведёт! Я устала от этого... Я устала довольствоваться только новостями Эстебана о Хатун и Леонарде! Собравшись с мыслями, я постучалась, открыла дверь и вошла. Деметриос был в кабинете не один, а с Эстебаном. Оба повернули головы в мою сторону. В глазах у каждого выражение предопределённости. Словно знали, зачем я пришла...
- Какими судьбами, Фьора? - спросил Деметриос. - Деметриос, что ты решил в отношении меня? Долго мне ещё так ото всех прятаться, пока эта тварь Иеронима торжествует? - решила я действовать прямо. - Мне бы не хотелось выглядеть неблагодарной, но я не могу вечно любоваться окружающей природой в твоём саду и играть в любовь с Игнасио Ортегой... - Фьора, пока это необходимо, но поверь, ненадолго, - сделал Эстебан попытку меня успокоить. - Фьора, что я говорил тебе о терпении? - Деметриос смерил меня строгим, но в тоже время и добродушным взглядом. Так смотрел на меня отец, когда я, бывало, осуществлю свою очередную проделку, в детстве. Но, увы, это было в детстве... - Деметриос, ты твердишь мне о терпении с утра до вечера, - изрекла я голосом обиженной девочки, - но я так больше не могу! Я устала только заниматься домом, сидеть на лавочке в твоём саду и учить испанский язык, чтобы хоть как-то отвлекать себя от мыслей о том, что Иеронима с Марино празднуют победу, в то время, когда мой отец в могиле, стараниями Иеронимы! Ты обещал сделать меня сильной и опасной, обещал дать мне оружие! Деметриос, я устала жить с мыслями о том, что я, образно выражаясь, сменила одну тюрьму на другую! Потому что мой нынешний образ жизни похож на это! - вышла я из себя. - Я выслушал тебя, Фьора, но это ничего не меняет. Если я обещал тебе что-то, значит, сдержу своё обещание, но пока не время,- спокойный, низкий и властный голос Деметриоса сейчас звучал в моей голове, как звук напильника по стеклу... - Научись с толком использовать то время, которое твои враги проводят в праздности, радуясь своей победе, которой, впрочем, им недолго упиваться. Это их ослабит, Фьора. Тогда у тебя будет прекрасная возможность ответить на удар ударом. - Деметриос прав. Терпение - лучшее оружие, которое пока есть у тебя. Не беспокойся, вечно тебя никто нигде не будет удерживать, - Эстебан мне улыбнулся своей обаятельной улыбкой,- Только будь терпеливой, Фьора... - Да, конечно... - проронила я горько. - Терпение прежде всего, будь терпеливой, Фьора... Ещё не время... Терпение твоё лучшее оружие... - я прикусила губу, чтобы сдержать слёзы обиды и упрямства. - Да в гробу мне снилось это терпение!!! Я уже устала сидеть тут и только и делать, что терпеть, а Иеронима в это время раскидывает своим умишком, как бы прибрать к рукам состояние отца и радуется... Радуется тому, что он в могиле! Как представлю, что она одним воздухом со мной дышит, под одним небом живёт, так мне мерзко на душе становится! Меня прямо зло берёт! Попадись мне Иеронима сейчас, я б ей не только глаза выцарапала... - Фьора, успокойся, она обязательно своё получит... - Эстебан подошёл ко мне и прижал к себе, ласково поглаживая по голове. - Недолго ей осталось, так что оставь ей это временное утешение - торжествовать... Она за всё получит по заслугам, Фьора, за всё, уверяю тебя... - Надо было её ещё тогда убить, когда она пришла отца моего мучить! Зря папа меня остановил тогда... - не в силах больше сдерживаться, я уткнулась носом в рубашку Эстебана и безмолвно зарыдала, содрогаясь всем телом. - Всё будет хорошо, всё наладится... - шептал мне Эстебан, похлопывая по спине. Редко когда можно встретить многословного мужчину. Обычно они ведут себя сдержанно и предпочитают не вести длинных речей... Таким был и Эстебан. Не находя ещё слов, чтобы утешить рыдающую на его груди женщину, то есть меня, он только мог дружески похлопывать по плечу. Так бы он утешал своего приятеля... Он и смотрит на меня лишь как на своего друга. Для него я не представляла интереса, как женщина.