Выбрать главу
анье. Жуть. - Фь­ора, ми­лая, ле­жи спо­кой­но. Те­бе сей­час о выз­до­ров­ле­нии сво­ём ду­мать на­до, - над­трес­ну­то про­шеп­та­ла по­жилая да­ма, гла­дя ме­ня по го­лове. - Род­ная моя, сколь­ко же те­бе вы­нес­ти приш­лось... - Ле­онар­да, Ха­тун, как же мне вас не хва­тало, - шеп­та­ла я, при­жимая к сво­ей ще­ке тёп­лую и мяг­кую ру­ку Ле­онар­ды, и при­кусы­вая ниж­нюю гу­бу, что­бы удер­жать слё­зы, - и вот вы обе здесь, со мной... - Ти­ше, моя не­наг­лядная, ти­ше, - Ле­онар­да вы­тер­ла плат­ком ис­па­рину, пок­рывшую мой лоб. - Ты здесь, в до­ме Де­мет­ри­оса. Имен­но мес­сер Лас­ка­рис и Эс­те­бан те­бя наш­ли в том пру­ду с мо­нахом. - А Иг­на­сио? - про­гово­рила я сев­шим и хрип­лым го­лосом, ог­ля­дев свою ком­на­ту, и уви­дев Де­мет­ри­оса с Эс­те­баном, сто­ящих у две­ри и о чём-то ти­хо раз­го­вари­ва­ющих. - Ты име­ешь в ви­ду то­го уг­рю­мого мо­наха, хо­зяй­ка? - не по­лучив мо­его го­тово­го сор­вать­ся с уст от­ве­та на воп­рос, Ха­тун от­ве­тила са­ма: - Он ушёл в го­род, на ры­нок за по­куп­ка­ми. Всё хо­рошо. - А что бы­ло? Дол­го я так спа­ла? - при­под­нявшись на дро­жащих лок­тях, я по­пыта­лась сесть, но не удер­жа­лась и тя­жело от­ки­нулась на по­душ­ки. Дви­жение отоз­ва­лось ло­мотой по все­му те­лу, го­лова зак­ру­жилась, а на ду­ше ста­ло от­вра­титель­но от то­го, что сей­час я так сла­ба. - Ты три дня в бре­ду ме­талась, бед­ня­жеч­ка моя, жар всё не спа­дал... Я уж ду­мала, ты сго­ришь как свеч­ка, - отоз­ва­лась с пе­чаль­ной неж­ностью Ле­онар­да, сно­ва уку­тывая ме­ня в оде­яло и про­тирая плат­ком ли­цо. - Всё зва­ла Ха­тун, ме­ня и сень­ора Бель­тра­ми - свет­лая ему па­мять, - при­зыва­ла прок­ля­тия на го­ловы Кар­ла Бур­гунд­ско­го, Пь­ера де Бре­вая, Ре­но дю Аме­ля и сво­его су­мас­бро­да-му­жа Фи­лип­па де Се­лон­же... - По­жалуй­ста, ни­ког­да не на­поми­най мне об этом че­лове­ке, Ле­онар­да, ни­ког­да! Он умер для ме­ня тог­да, ког­да столь ци­нич­но нас­ме­ял­ся над мо­ими чувс­тва­ми к не­му - и всё ра­ди прок­ля­тых де­нег, - и ког­да бро­сил на сле­ду­ющее же ут­ро пос­ле пер­вой но­чи! Его я не­нави­жу не мень­ше, чем эту «свя­тую» тро­ицу! По­падись мне Фи­липп де Се­лон­же сей­час, я бы его сво­ими ру­ками при­души­ла, яс­но?! Я не­нави­жу его, не­нави­жу! - вык­ри­кива­ла я ис­тошно эти сло­ва, ис­тя­зая и без то­го боль­ное гор­ло. - Я прок­ли­наю его, прок­ли­наю! Ес­ли смерть не най­дёт его в бою, я возь­му на се­бя её обя­зан­ность! - Но заш­лась су­хим и раз­ди­ра­ющим лёг­кие каш­лем, при­жимая ру­ки ко рту и дро­жа всем те­лом. - Всё, ни сло­ва боль­ше о нём не ска­жу, спи, моя ми­лая, - шеп­та­ла Ле­онар­да, це­луя ме­ня в ма­куш­ку и гла­дя по спи­не. - Я сей­час вый­ду: пос­мотрю, как там де­ла на кух­не и от­вар те­бе ли­повый за­варю с мё­дом, а ты от­ды­хай и на­бирай­ся сил. - По­цело­вав ме­ня в лоб, Ле­онар­да нап­ра­вилась к две­ри, но вдруг рез­ко ос­та­нови­лась. - Ха­тун, от дон­ны Фь­оры не от­хо­ди ни на шаг. Ска­жешь мне, ес­ли ей ста­нет ху­же или луч­ше. - Толь­ко по­том Ле­онар­да, жес­том поп­ро­сив вый­ти из ком­на­ты Де­мет­ри­оса и Эс­те­бана, уда­лилась вмес­те с дву­мя муж­чи­нами и зак­ры­ла дверь ко мне в ком­на­ту. Ха­тун гла­дила ме­ня по го­лове и в пол­го­лоса на­пева­ла ста­рин­ную пес­ню на италь­ян­ском язы­ке. Её чис­тый и ме­лодич­ный го­лос ока­зывал на ме­ня уми­рот­во­ря­ющее воз­дей­ствие, и я са­ма не за­мети­ла, как мои ве­ки отя­желе­ли и зак­ры­лись са­ми со­бой. Мор­фей пос­те­пен­но ус­та­нав­ли­вал на­до мной свою власть, ог­раждая моё по­мутив­ше­еся соз­на­ние от ок­ру­жа­юще­го ми­ра. Спа­ла я без сно­виде­ний. **** Так и прош­ло ещё че­тыре дня, в те­чение ко­торых я без­вы­лаз­но на­ходи­лась в сво­ей ком­на­те и ле­жала в пос­те­ли, пре­рыва­ясь толь­ко на еду и сон. Пос­лушно пи­ла и ела всё то, что в ме­ня но­рови­ли влить и впих­нуть Ле­онар­да, Ха­тун, Иг­на­сио и Са­мия с Де­мет­ри­осом и Эс­те­баном. Нет, пер­вое вре­мя я про­тиви­лась при­нуди­тель­но­му за­кар­мли­ванию, по­тому что тя­жёлая прос­ту­да от­ня­ла у ме­ня мно­го сил, ко­торых да­же на то, что­бы по­есть не хва­тало. Но раз­ве од­на бы я сла­дила с шестью серь­ёз­но нас­тро­ен­ны­ми людь­ми, ко­торые во что бы то ни ста­ло, хо­тели пос­ко­рее пос­та­вить ме­ня на но­ги. Их ста­рания увен­ча­лись ус­пе­хом: на поп­равку я шла до­воль­но быс­тро, ле­чив­ший ме­ня всё это вре­мя Де­мет­ри­ос раз­ре­шил вста­вать с пос­те­ли и вы­ходить по­дышать све­жим воз­ду­хом во внут­ренний дво­рик - прав­да, на пять ми­нут и при ус­ло­вии, что теп­лее оде­нусь. Ча­сами в сво­ей ком­на­те пос­ле ко­рот­ких про­гулок я мог­ла си­деть с Ле­онар­дой и Ха­тун, пре­давать­ся счас­тли­вым вос­по­мина­ни­ям о мо­ей преж­ней счас­тли­вой жиз­ни, от ко­торой сей­час ос­та­лись од­ни об­ломки. Ког­да же бо­лезнь окон­ча­тель­но от­сту­пила от ме­ня, я вновь вер­ну­лась к за­няти­ям ис­пан­ским язы­ком и фех­то­вани­ям с Эс­те­баном. Кас­ти­лец пос­то­ян­но де­лал мне поб­лажки во вре­мя тре­ниро­вок, что ужас­но раз­дра­жало, и о чём я не умол­ча­ла пе­ред ним. Тог­да, по мо­ей же нас­то­ятель­ной прось­бе, Эс­те­бан пе­рес­тал да­вать мне пос­лабле­ния. Труд­но бы­ло, ко­неч­но, за семь дней бо­лез­ни я рас­те­ряла не­мало сил и мыш­цы от­выкли от наг­ру­зок, но су­губо из уп­рямс­тва я вык­ла­дыва­лась на двес­ти про­цен­тов, не ща­дя се­бя. С Иг­на­сио от­но­шения ста­ли бо­лее спо­кой­ны­ми, взве­шен­ны­ми что ли. Иног­да ему слу­чалось пе­нять мне тем, что я пы­талась свер­шить са­мо­убий­ство и тем са­мым ли­шить его ме­ня, но в том, что он ко мне по­теп­лел, я не сом­не­валась ни ми­нуты. Час­то мы вмес­те си­дели на ска­мей­ке в са­ду Де­мет­ри­оса и об­сужда­ли всё про­читан­ное, за­имс­тво­ван­ное мною из лич­ной биб­ли­оте­ки по­жило­го учё­ного. Иг­на­сио не вы­ражал вос­торга от мо­ей идеи чи­тать ан­тичную ли­тера­туру (мо­нах по-преж­не­му счи­тал тру­ды гре­чес­ких фи­лосо­фов ере­тичес­ки­ми), но сог­ла­шал­ся лишь по­тому, что об этом его про­сила я. А мо­нах и прав­да муж­чи­на очень прив­ле­катель­ный, ког­да не ис­пе­пеля­ет ни­кого взгля­дом сво­их чёр­ных глаз и не брюз­жит, ког­да улы­ба­ет­ся... Быть мо­жет, ря­дом с ним я смо­гу вы­кинуть из мыс­лей нав­сегда и за­быть Фи­лип­па де Се­лон­же? Хо­тя, ка­кая раз­ни­ца, с кем мне за­бывать му­жа, рас­топтав­ше­го то доб­рое и свет­лое, что у ме­ня бы­ло к не­му? Фи­липп сам ви­новат, что дал мне по­вод ис­кать, с кем за­быть­ся, и всё-та­ки най­ти... Раз он от­кро­вен­но пре­неб­рёг мной, то и я не бу­ду столь рев­нос­тно хра­нить суп­ру­жес­кую вер­ность.