Всё чаще преследовала мысль, что правильнее было бы убедить жену уехать из Флоренции в Бургундию. В Селонже бы она была в большей безопасности, чем во Флоренции - любовь и ненависть народа которой не отличались постоянством, как рассказывали мне единожды бывавшие там мои соотечественники. Даже если бы ей какое-то время грозила опасность раскрытия её тайны в моём имении, всё равно была бы возможность для синьора Бельтрами и его дочери арендовать небольшой дом в любом из городов Италии и Франции, где у моего тестя наверняка есть друзья или хорошие знакомые. Я думал, что смогу пожертвовать Фьорой ради цели герцога, смогу от неё отказаться и больше никогда не пытаться с ней увидеться, что значится одним из пунктов того идиотского договора с Франческо Бельтрами. Образ моей супруги не покидал меня с тех самых пор, как я уехал на следующее же утро после первой ночи. Фьоры не было рядом лишь физически, но её присутствие ощущал постоянно. На поле боя моей гибели не произошло, как мне хотелось первое время, только потому что я делал всё, чтобы выжить. Всё время стояла она у меня перед глазами: такая утончённая и ласковая, нежная, жизнерадостная и красивая, излучающая собой тепло. Искренняя, умная и добрая, щедрая, смелая и любящая. Почему-то мне виделась Фьора, одетая в тёмно-красное платье, так подчёркивающее её стройную фигуру, чёрные волосы собраны в косу и перевиты нитками жемчуга. Серые глаза Фьоры глядят умиротворённо и светло. Её изящная ручка едва касается шахматных фигур, на лбу появляется морщинка - выдающая задумчивость.
Она и во сне мне являлась. Радостная и игривая, такая яркая - будто являющая собой ожившее пламя или подвижный солнечный лучик. От неё так и веяло теплом, которым она делилась с ближними. Держась за руки, мы бродили по рынку в Дижоне. Я думал о чём-то своём и полу рассеянно слушал с лёгкой улыбкой то, что мне говорила Фьора, изредка соглашаясь со сказанным ею. Фьора увлечённо хвасталась купленными книгами, бисером для вышивки, тканью и парой колец с опалами. Во сне я видел её довольной и полной жизни, энергии, жажды жить. Мне трудно далось признание самому себе в том, что я люблю её, но без неё было ещё тяжелее. Это как пробившая грудную клетку стрела, которую нельзя вытащить - не убив при этом самого человека. Как текущий по венам яд, отравляющий тебя изнутри, но ты вовсе не хочешь искать от него противоядие.
В любом случае, возвращение во Флоренцию, столь желанное от того, что здесь живёт дорогая мне женщина, подпитывало мои силы. Я чувствовал себя почти счастливым, ведь скоро вновь увижу Фьору. То, что её отец считает меня хуже эпидемии чумы, не очень-то тревожило. Признаю перед ним свою неправоту, попрошу прощения. Кто знает, может быть, удастся поладить. Оба мы любим Фьору - только по-разному, оба желаем ей добра и готовы сделать всё для её счастья. Уже это должно как-то нас объединить. Если Фьора сама того захочет, Флоренцию мы покинем вместе. Сочтёт нужным остаться рядом с отцом... что ж, я бы сам мог после войны остаться с ней, и неважно, где придётся жить - пусть и в гостинице, если её отец не пустит на порог, но хотя бы смогу видеть Фьору, слышать её голос. Ночевать в палатке под окнами дворца - даже это не пугает. Но когда я и Матье добрались до дворца Бельтрами, для нас обоих стало потрясением видеть, как солдаты гвардии Лоренцо Медичи сторожат полу... полуразрушенное здание! Стёкла в окнах выбиты и массивные двери сорваны с петель, валяясь теперь рядом. Стены местами обгоревшие. Так и веет запустением. - Но... как?.. почему, что они могли кому-то сделать?.. - бессильно опустившись на колени, я с трудом мог выдавить из себя несколько слов, в глазах потемнело и внутри будто что-то стремительно оборвалось. - Мой друг, с тобой всё хорошо? - Матье положил мне на плечо свою руку. - Ты правда думаешь, что она мертва? Я сам не хотел соглашаться с подтачивающей меня изнутри мыслью, что Фьора мертва. Не хотел, но она против моей воли въедалась в сознание, медленно отравляя душу. Так стремясь ещё хоть один раз увидеть жену, сказать ей хоть одно слово и прикоснуться к ней, обнять... вновь воскресить в памяти те пережитые счастливые моменты, когда мы были вместе... Но я и представить себе не мог, приехав во Флоренцию - чтобы вновь увидеться с ней, а эта разлука далась мне очень тяжело, - что застану разорённое пепелище. - Филипп, - Матье встряхнул меня за плечи, но мне было всё равно, - не всё потеряно! Вполне возможно, что донна Фьора с семьёй и слугами переехала в другой город. Ты не отчаивайся, не могла же твоя жена испариться. Вдруг кто-то может сказать, куда именно она уехала? Уныние - не самый хороший советчик. - Прав Матье, слова его более чем разумны. Но не хотелось слышать и видеть ничего. - Ты погляди, - Матье повернул мою голову вправо, - там какой-то парнишка играет яблоком. Вставай, - велел он строго, поднимая меня на ноги и подводя к одетому в костюм для верховой езды юнцу - младше восемнадцати лет на вид, подбрасывающему яблоко вверх и успевающему поймать его на лету. Странное он впечатление производил: худощавого телосложения, волосы светло-каштановые и очень интересно контрастируют с его бело-розоватой кожей, серые глаза глядят задумчиво вдаль, сажей подрисовал себе тонкие усы и щетину - не иначе, захотел показаться взрослее, - черты лица немного женственные, запястья и пальцы тонкие. Что-то в его облике показалось мне знакомым, даже слишком, но я отогнал от себя эту мысль. - И давно он тут сидит? - я перевёл вопросительный взгляд с Матье на того паренька, который теперь с аппетитом уплетал яблоко. - Да с самого нашего прихода, - де Прам почесал переносицу и вдруг как-то пристально уставился на мальчишку. Наверняка, почувствовав постороннее присутствие, юноша убрал яблоко в карман плаща и удивлённо глядел на нас. - Чем могу помочь, господа? - поочерёдно паренёк смотрел на меня и Матье, потом встал со своего насиженного места на ступенях дворца Бельтрами и подошёл к нашим лошадям, ласково потрепав их гривы. - Послушай, - обратился я, подойдя к мальчишке, - я ищу одного человека... девушку, Фьору Бельтрами. Если ты живёшь во Флоренции уже давно, то должен был знать её отца - банкира и судовладельца Франческо Бельтрами, мне необходимо знать... куда они могли уехать? - Оттуда, куда они уехали, никогда не возвращаются. Доброго синьора Бельтрами вы можете найти под каменными плитами могилы в церкви Ор сан Микеле, дочке повезло меньше... - юноша грустно вздохнул и опустил голову. - Да не ходи ты кругами, что с ними стало! - не сдержался я от раздражённого выкрика. - Потише, остынь немного, а то парень тебя может и за сумасшедшего принять, - резонно заметил Матье. - Отца убил любовник его кузины, а девушку сожгли живьём на площади Сеньории - обвинили в колдовстве, подбросили оккультных предметов и любезно сопроводили в застенки, где из неё известными многим методами выбили признательные показания. Пепел развеяли над рекой Арно. Исчерпывающий ответ, господа? Как подкошенный, я упал на колени и безразлично смотрел перед собой, видя лишь пустоту. Сожгли, сожгли на костре как какую-то еретичку или идолопоклонницу!