Глава 27. Селонже
POV. Филипп До моего родного дома мы добрались за две недели. Родные места встретили нас сияющим солнцем в безмятежном голубом небе. Настроение у меня было отличное, как раз под стать ясной погоде. Сердце радостно забилось, когда показались десять караульных башен, черепичные крыши которых блестели на солнце, охраняемые вооружёнными людьми, высокие прочные стены и массивная центральная башня, устремлённая в небо, словно гигантский вытянутый палец. Карета изредка подрагивала на ухабах, но это нисколько не беспокоило Фьору, которая мирно дремала, облокотившись об меня. Серые глаза её были закрыты, чёрные волосы немного истрепались. На нежных губах Фьоры играет довольная улыбка. Лицо её излучало умиротворение. Фьора немного походила на ангела или святую с церковных фресок. Во сне она казалась ещё более хрупкой и уязвимой, но это лишь на первый - поверхностный взгляд. С оружием моя жена управляется очень умело, в чём я наглядно убедился. В этой слабой на вид прекрасной молодой женщине таилась необычайная внутренняя сила, благодаря которой она выстояла под гнётом того, что на неё обрушилось. По вине омерзительной дряни Иеронимы Пацци и предателя Марино Бетти Фьора лишилась обожаемого отца, оказалась низвергнутой на самое дно и стала изгоем, столкнулась с ханжеством и лицемерием представителей духовенства, подвергалась унижениям и выслушивала в свой адрес оскорбления, над ней висел смертный приговор, она была куклой для битья в тюрьме - что стало причиной её бесплодия в столь юном возрасте и долгое время находилась в зависимости от полоумного монаха-расстриги, стала убийцей поневоле - защищаясь от пытавшегося убить её обезумевшего кузена. Лишь благодаря поддержке любящих её людей она не сошла с ума от всего пережитого ею. Не удивляет, почему в её серых как зимнее небо глазах лишь пустота, а лёд сковал сердце. Когда мне и Фьоре случалось встретиться взглядами, меня как будто обдавало холодом. Этот взгляд не мог принадлежать молодой и красивой женщине, скорее древней иссохшей старухе, которая уже одной ногой в могиле. Обличье юной женщины, но постаревшая на целую жизнь душа - вот что стало с той Фьорой, которую я знал и люблю. Фьора ещё так молода, но ей уже пришлось немало выстрадать в её семнадцать лет. Чувство вины разъедало меня изнутри, как разъедает железо ржавчина. Забери я супругу с собой в Бургундию, она была бы в безопасности. Мне следовало плюнуть на этот пункт идиотского договора с Франческо Бельтрами - не искать больше встреч с Фьорой. Я должен был похитить жену из родного дома, но ни за что не оставлять в этом осином гнезде. Ей бы не довелось оказаться в Аду, в который превратилась её жизнь стараниями подлых и жестоких людей. Эта гадкая тварь Иеронима лишилась бы возможности шантажировать Франческо Бельтрами, мой тесть был бы жив и Фьора бы не стала круглой сиротой. На её долю не выпало бы столько зла, она бы не заледенела сердцем и душой. Не потеряла бы веры в бога, добро, любовь и справедливость. Этого бы не случилось, будь я рядом с ней тогда, когда Фьора в этом остро нуждалась. Выросшая в холе и неге, привыкшая любить и видеть этот мир светлым и радостным, она столкнулась с его уродливой изнанкой. Такая добрая, солнечная, светлая и жизнерадостная, искренняя и чистая, Фьора оказалась смешана с грязью, научившись лгать, изворачиваться, ступать по трупам и использовать людей в своих целях. Насквозь пропиталась ядом ненависти и цинизмом. В этом нельзя винить её - вся ответственность на тех, кто исковеркал ей жизнь и душу. Увы, притворству она научилась у меня, что прискорбно. Я ведь обманом женился на ней. Не единожды испытывал чувство жгучего стыда за то, что пустил в ход шантаж. Фьора любила меня и доверяла мне, а я нанёс ей глубокую рану без ножа. Она угодила в тюрьму по лживому обвинению в колдовстве, ей грозила смертная казнь через сожжение живьём на костре. Не видя иного выхода, Фьора обольстила испанского монаха, воспылавшего к ней страстью, и была вынуждена лгать ему о своей любви, чтобы выжить. Когда Фьора рассказала мне о том, как монах пытался её утопить, мои пальцы сжимались в кулаки сами собой, в душе клокотала ярость. Попадись мне этот монах, вряд ли бы я смог удержаться от убийства. Игнасио Ортеге повезло, что он в тюрьме стараниями Фьоры. Мимолётно мне вспомнилась выходка супруги. Я уже не злился на жену за её поступок, когда мы останавливались в одном городке, близ Селонже, и когда Фьора напилась в таверне с каким-то незнакомым мужчиной. Страшно подумать, чем могло бы всё для неё кончиться, не найди я её в том заведении. Как будто я не знаю, зачем иные подозрительные личности подсаживаются к женщинам и угощают их вином! О чём только она думала