столько сладок, что мне даже не хотелось просыпаться. Но я всё-таки проснулась от шороха, который производил Стефан. Было раннее утро, замок утопал в предрассветных сумерках, солнце ещё не взошло. В открытые окна веяло лёгкой прохладой. Филипп спал, зарывшись лицом в мои волосы и крепко прижимая к себе. С его тонких губ не сходила довольная улыбка. Тихонько выскользнув из его объятий, я ушла в кухню, откуда вернулась с новой порцией мяса для ежа. Зверёк съел свой завтрак за считанные минуты. Сняв сорочку, я небрежно бросила её на кресло и переоделась в своё зелёное платье, купленное в Париже, и обулась в домашние туфли. Взяв ежа на руки, я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Стефан спокойно сидел у меня на руках, пока я бродила по замку, исследуя каждую комнату и любуясь картинами на стенах. Замок Селонже - родной дом моего мужа, место, где он родился и вырос. Филипп сказал мне, что теперь это мой дом, где я полновластная госпожа. Но вот только ощущения, что Селонже - мой дом, у меня не было. Я не чувствовала себя здесь на своём месте и казалась сама себе инородным предметом в жизни своего супруга. Быть может, мне удастся добиться развода мирными способами. Вдруг мне удастся убедить мужа, что я неподходящая для него пара? Вдруг какая-нибудь другая женщина затмит меня? Хотя бы Беатрис. Она ещё молода, прекрасна и добра. В такую не составляет труда влюбиться. У меня родился замысел убедить Филиппа развестись со мной и жениться на Беатрис. Словно чувствуя моё плохое настроение, ёжик лизнул мою руку, чем отвлёк меня от невесёлых дум. Пройдя в коридор, я сняла с гвоздя плащ и накинула на плечи. Решив немного прогуляться в саду, я никак не ожидала, что буду там не одна. Похоже, что Беатрис тоже не спалось. Белокурая красавица была одета в фиолетовое платье и обута в такого же цвета домашние туфли, волосы собраны в аккуратный пучок. Молодая женщина поливала из лейки кусты земляники. - Доброе утро, Беатрис, - поприветствовала я её, - как вы спали? Моя свояченица прервала своё занятие и обернулась. - Доброе утро, Фьора. Спасибо, спала я хорошо. А вы, моя дорогая? - Тоже не могу пожаловаться. Я смотрю, вам не спится? - Я привыкла рано вставать. - У вас очень красивый сад, - я опустила ежа на землю. Стефан принюхивался и осматривался вокруг себя. - Спасибо, - Беатрис продолжила поливать землянику. Закончив, молодая женщина подошла к Стефану и погладила его. Животное радостно фыркало. - Беатрис, можно вам задать глубоко личный вопрос? - я взяла свояченицу за руку и увлекла за собой к скамье. Стефан был занят тем, что поедал слизней, захвативших землянику. - Конечно, моя дорогая, - Беатрис ласково улыбнулась мне. - Скажите, вы любите Филиппа? - дрожал мой голос от волнения. - Простите, что вы сказали? - Беатрис удивлёнными глазами смотрела на меня. Я повторила заданный вопрос. - В Филиппа трудно не влюбиться: он красив, отважен, обаятелен, справедлив и добр... - Беатрис, вы так и не ответили мне: любите ли вы его? - я крепче сжала руку родственницы. Дивное личико Беатрис покрыла бледность, даже губы побелели. - Что с вами? - встревожилась я, глядя на неё. - Да, я люблю его, - она грустно улыбнулась. - Ума не приложу, как вам удалось так точно попасть в цель... - Так это же замечательно, Беатрис! - воскликнула я радостно, крепко обняв её. - Дело в том, что я не люблю своего мужа и хочу развода. Со мной Филипп не будет счастлив, но вы именно та женщина, с которой ему будет хорошо. Прошу вас, помогите мне убедить Филиппа развестись со мной! - Увы, Фьора, ничем не могу вам помочь, - Беатрис покачала головой, - Филипп любит не меня. Не в моей власти сделать так, чтобы он разлюбил вас, а уж на развод никогда не согласится. Я поникла головой, не найдя, что сказать Беатрис. - К тому же, - продолжала она, - родители нашли мне хорошего мужа. Знатного рода, богат и хорош собой, показал себя на поле боя прекрасным воином. Его зовут Дени де Круа, он вдовец и один растит пятилетних близняшек. Надеюсь, мне удастся поладить с его дочерьми. - А вы? - спросила я. - Вы его любите? Вы сами хотите замуж? - Не стану нарушать планы, продуманные моими родителями. Я скоро уезжаю. - Мне будет недоставать вас, - прошептала я грустно. - Я буду писать вам. Вы и Филипп сможете даже приезжать ко мне в гости. Моя дорогая, вы такая понурая. Не хотите ли прогуляться со мной? - С удовольствием! - я чмокнула Беатрис в щёку и взяла на руки устроившегося у моих ног Стефана. Беседуя обо всём на свете, я и Беатрис гуляли по лесу, наслаждаясь тишиной, дыша свежим воздухом и любуясь тем, что нас окружало: устремлёнными вверх вековыми деревьями, пролетающими над нами птицами, приветствующими занимающуюся зарю, пробегающими по ветвям белками. Беатрис познакомила меня с одной пожилой женщиной по имени Бертрада, одиноко живущей в лесной хижине. Несмотря на отталкивающую наружность - маленькие зелёные глаза, крючковатый нос с бородавкой, недовольно сжатые губы и реденькие волосы - Бертрада оказалась приятным человеком. Она жила в лесу совсем одна, изредка выходя из своей лачуги в городок. Ни детей, ни внуков у неё нет. Жилище старухи многие обходили десятой дорогой. Среди жителей Селонже бытовало мнение, что Бертрада - колдунья лишь потому, что она занималась врачеванием, готовя настойки на травах от различных болезней, живя обособленно от побаивающихся её людей. Перед тем, как покинуть пропахшую травами хижину Бертрады, я приобрела у неё - в тайне от Беатрис - настойку на травах, чтобы не забеременеть, которую тут же выпила до дна. Домой мы вернулись к обеду в весьма приподнятом настроении, довольные. Кухарка Фантина - рыжеволосая и полноватая немолодая женщина доброй наружности - испекла отменный сырный пирог, который был нами съеден с большим аппетитом. Стефан сидел у меня на коленях, лакомство перепадало и ему. Только Филипп мягко выговаривал мне, что животным не место за столом. На его слова я отвечала лишь тем, что дарила ему улыбки и пожимала плечами. «Ничего, я смогу убедить Филиппа, что нам не по пути», - думала я, попивая мятный отвар с сахаром и заедая долькой апельсина. После обеда Беатрис удобно устроилась в гостиной, сидя в кресле и читая «Божественную комедию» Данте. Стефан дремал у неё на коленях. Филипп просто бродил по замку, а я проникла на кухню, пока Фантина не видела. В моей голове родился новый план - продемонстрировать мужу, какая я ужасная хозяйка. Вдруг подействует - и Филипп решит, что ему не нужна супруга, у которой руки растут из того места, на котором она привыкла сидеть. Найдя книгу с рецептами, я решила приготовить жареного фазана. Кончилось всё тем, что я будто бы случайно устроила пожар на кухне. На запах гари сбежались служанки и Фантина с моим мужем. Общими усилиями пожар удалось потушить и никто не пострадал, если не брать в рассчёт сгоревшего фазана. Тараканы в моей голове устраивали праздник, а я притворялась напуганной. Мой благоверный держал меня в объятиях и гладил по спине, целуя в макушку. - Ты точно не обожглась? - звучала неподдельная тревога в вопросе Филиппа, обхватившего руками моё лицо и целующего меня в лоб. - С тобой всё хорошо? Я ничего не отвечала, а только кивала головой, глядя на дымящегося фазана. - Слава богу, что вы не пострадали, мадам, - Фантина взяла противень с горелым фазаном и направилась к двери, - наверно, даже собаки не станут это есть. Женщина и служанки ушли. Я и Филипп остались одни. - Никудышная из меня хозяйка, - заключила я, пожав плечами, - даже еду по-человечески приготовить не могу. Зачем тебе в качестве жены такая неумеха? - Никто и не требует от тебя, чтобы ты готовила, - Филипп приподнял за подбородок моё лицо и поцеловал в кончик носа. - К тому же любят не за это. Господи, Фьора, я так испугался за тебя! Я даже опомниться не успела, как муж крепко прижал меня к себе. Но я вырвалась от него и опрометью бросилась вон из кухни, буквально взлетела вверх по лестнице и закрылась в нашей спальне, где вымещала зло на подушке, пиная её ногами. Лишь вечером я п