вы? - спросила я. - Вы его любите? Вы сами хотите замуж? - Не стану нарушать планы, продуманные моими родителями. Я скоро уезжаю. - Мне будет недоставать вас, - прошептала я грустно. - Я буду писать вам. Вы и Филипп сможете даже приезжать ко мне в гости. Моя дорогая, вы такая понурая. Не хотите ли прогуляться со мной? - С удовольствием! - я чмокнула Беатрис в щёку и взяла на руки устроившегося у моих ног Стефана. Беседуя обо всём на свете, я и Беатрис гуляли по лесу, наслаждаясь тишиной, дыша свежим воздухом и любуясь тем, что нас окружало: устремлёнными вверх вековыми деревьями, пролетающими над нами птицами, приветствующими занимающуюся зарю, пробегающими по ветвям белками. Беатрис познакомила меня с одной пожилой женщиной по имени Бертрада, одиноко живущей в лесной хижине. Несмотря на отталкивающую наружность - маленькие зелёные глаза, крючковатый нос с бородавкой, недовольно сжатые губы и реденькие волосы - Бертрада оказалась приятным человеком. Она жила в лесу совсем одна, изредка выходя из своей лачуги в городок. Ни детей, ни внуков у неё нет. Жилище старухи многие обходили десятой дорогой. Среди жителей Селонже бытовало мнение, что Бертрада - колдунья лишь потому, что она занималась врачеванием, готовя настойки на травах от различных болезней, живя обособленно от побаивающихся её людей. Перед тем, как покинуть пропахшую травами хижину Бертрады, я приобрела у неё - в тайне от Беатрис - настойку на травах, чтобы не забеременеть, которую тут же выпила до дна. Домой мы вернулись к обеду в весьма приподнятом настроении, довольные. Кухарка Фантина - рыжеволосая и полноватая немолодая женщина доброй наружности - испекла отменный сырный пирог, который был нами съеден с большим аппетитом. Стефан сидел у меня на коленях, лакомство перепадало и ему. Только Филипп мягко выговаривал мне, что животным не место за столом. На его слова я отвечала лишь тем, что дарила ему улыбки и пожимала плечами. «Ничего, я смогу убедить Филиппа, что нам не по пути», - думала я, попивая мятный отвар с сахаром и заедая долькой апельсина. После обеда Беатрис удобно устроилась в гостиной, сидя в кресле и читая «Божественную комедию» Данте. Стефан дремал у неё на коленях. Филипп просто бродил по замку, а я проникла на кухню, пока Фантина не видела. В моей голове родился новый план - продемонстрировать мужу, какая я ужасная хозяйка. Вдруг подействует - и Филипп решит, что ему не нужна супруга, у которой руки растут из того места, на котором она привыкла сидеть. Найдя книгу с рецептами, я решила приготовить жареного фазана. Кончилось всё тем, что я будто бы случайно устроила пожар на кухне. На запах гари сбежались служанки и Фантина с моим мужем. Общими усилиями пожар удалось потушить и никто не пострадал, если не брать в рассчёт сгоревшего фазана. Тараканы в моей голове устраивали праздник, а я притворялась напуганной. Мой благоверный держал меня в объятиях и гладил по спине, целуя в макушку. - Ты точно не обожглась? - звучала неподдельная тревога в вопросе Филиппа, обхватившего руками моё лицо и целующего меня в лоб. - С тобой всё хорошо? Я ничего не отвечала, а только кивала головой, глядя на дымящегося фазана. - Слава богу, что вы не пострадали, мадам, - Фантина взяла противень с горелым фазаном и направилась к двери, - наверно, даже собаки не станут это есть. Женщина и служанки ушли. Я и Филипп остались одни. - Никудышная из меня хозяйка, - заключила я, пожав плечами, - даже еду по-человечески приготовить не могу. Зачем тебе в качестве жены такая неумеха? - Никто и не требует от тебя, чтобы ты готовила, - Филипп приподнял за подбородок моё лицо и поцеловал в кончик носа. - К тому же любят не за это. Господи, Фьора, я так испугался за тебя! Я даже опомниться не успела, как муж крепко прижал меня к себе. Но я вырвалась от него и опрометью бросилась вон из кухни, буквально взлетела вверх по лестнице и закрылась в нашей спальне, где вымещала зло на подушке, пиная её ногами. Лишь вечером я покинула комнату и спустилась в гостиную. Беатрис по-прежнему сидела и читала. Стефан спал, уткнувшись мордочкой в её платье. Филипп занимался тем, что приводил в порядок свои вещи. Ничего не говоря, я опустилась на ковёр рядом с креслом, которое занимала Беатрис, погладив спящего у неё на коленях ежа. - Фьора, не расстраивайся из-за того, что твой фазан не удался, - говорил мой супруг, начищая доспехи, - не всегда всё сразу получается. - Я и не расстраиваюсь, - проронила я, вставая и направляясь в кухню, откуда слышался гром кастрюль и сковородок. Наверняка сейчас прислуга готовит ужин. Вот и отлично, думала я, потирая руки и хихикая. Дверь на кухню открылась. Я успела спрятаться за угол как раз в тот момент, когда из кухни вышла Фантина. Едва кухарка скрылась из моего поля зрения, я прошмыгнула на её территорию. Очевидно, что Фантина решила побаловать нас вкусной бараниной. Недолго думая, я высыпала в блюдо пол солонки соли. Еле сдерживая смех, я представляла лицо мужа, когда он попробует мой кулинарный шедевр. Но послышались тяжёлые шаги кухарки. Я кинулась прочь из кухни в столовую и села рядом с Беатрис, улыбнувшись сидевшему во главе стола мужу. Стефан лакал молоко из блюдца рядом с моим стулом. Ужина долго ждать не пришлось. Всё это время я глядела по сторонам и болтала ногами под столом, предвкушая, что будет дальше. Служанка разложила мясо по тарелкам и удалилась, оставив поднос с ужином на столе. - Кстати, я тоже принимала участие в готовке ужина, - заметила я как бы между прочим. - Да неужели, Фьора? - Беатрис отпила немного вина из бокала. - Надеюсь, обошлось без пожара? - Да, Беатрис, всё обошлось благополучно, - заверила я её. - И всё-таки я не понимаю, почему тебя так интересуют домашние дела, - Филипп отрезал ножом кусочек мяса от своей порции. - Может я и плохая хозяйка, но хочу научиться вести дом, - я состроила самое невинное выражение лица, на которое только была способна. Стоило Беатрис и Филиппу съесть по кусочку мяса, как их лица перекосило. - Вам нравится? - поинтересовалась я. - Ты умница, вот только капельку пересолила, - Филипп упорно делал вид, что эта баранина съедобна, чтобы не расстраивать меня. Беатрис кивала, обильно запивая пищу бургундским вином, что было в её бокале. Мне даже стало немного жаль мою бедную свояченицу и собственного мужа. Любопытства ради я откусила кусочек от того, что лежало в моей тарелке. Боже мой, это и в самом деле невозможно есть - слишком солёное. И это ещё мягко сказано. Моей стряпнёй можно насильно преступников закармливать, тем самым выбивая из них показания. Чтобы избавиться от кошмарного вкуса во рту, я хлебнула немного вина из своего бокала. Ближе к ночи, когда я уже собиралась отходить ко сну и играла со Стефаном в спальне, порог комнаты переступил Филипп. Взяв ежа на руки, я села на край кровати и в упор смотрела на мужа. - Ты что-то хотел мне сказать? - задала я вопрос, наивно хлопая глазами. - Да, хочу. Учиться чему-то новому для себя - хорошее желание. Но впредь учись готовить, если тебе это так нравится, под присмотром Фантины. Так мне будет за тебя спокойнее. Я не хочу, чтобы ты сгорела живьём и спалила замок. - Филипп, скажи, неужели тебе так нужна жена, у которой руки растут из того места, на котором она сидит? - Прекрати на себя наговаривать, - оборвал он меня строго. - Но ведь это правда, - возразила я, опустив ёжика на пол. - Фьора, - Филипп присел рядом и приобнял меня за плечи, - поверь, я люблю тебя такой, какая ты есть, и мне совершенно неважно, что ты не умеешь готовить, - прошептал он мне на ухо, увлекая на подушки. «Любишь такой, какая есть? Что ж, ты сам напросился, Филипп де Селонже», - думала я, распаляясь от умелых ласк мужа и страстных поцелуев, рождающих во мне негу и томление. Несмотря на то, что я питала к мужу искреннюю ненависть, мне нравилось делить с ним постель и получать от этого удовольствие. Лишь задёрнутый полог кровати был безмолвным свидетелем той ночи, что мы провели вдвоём.