Наши попытки оставаться людьми, ТАМ никому не нужны. Они хотят лишь хлеба и зрелищ. Да, именно... Только хлеба и зрелищ. Ты помнишь, кто первым из нас, новичков, тогда выбыл? Я помню. Это была Гелея - милая девятилетняя девчушка с черными волосами, карими глазами и лучезарной улыбкой. Она тогда отказалась убивать Кану, которая была ее подругой. Она умерла сразу же. Один выстрел и жизнь одного из самых чистых и добрых людей оборвалась. Разве это справедливо? У нас, видевших лишь жестокость и умеющих лишь убивать, не должно остаться никаких человеческих чувств. Диана, помнишь я сказал, что ты сильная? Я врал. Ты слабая, хрупкая и такая ранимая. Ты прожила все эти восемь лет. Хотя нет, просуществовала. Стоит ли наша жизнь того, что каждую ночь ты плачешь в подушку? Я ведь знаю, хотя ты и пытаешься это скрыть. Утром ты как всегда натягиваешь свою солнечную улыбку, но я ведь знаю, что на самом деле твориться в твоей душе. Ты всегда пытаешься казаться сильнее, чем на самом деле. Ты говоришь, что я тоже. Но мне-то можно! А тебе нет. Иначе ты не выдержишь и переломишься пополам. А тогда не выдержу я. Ведь без тебя... я уже не смогу.
Вот и звонок. Чувствую дрожь и слышу звук двигающегося механизма. Вздрагивая на каждом сантиметре, что казалось вот-вот сорвется, клетушка тащилась вверх. Скрипели прутья, грозя в любой момент проломиться. По хорошему, это оборудование надо было бы уже давно сменить. Но его не меняют, ведь это всего лишь лишние траты. А если с нами что-то случится - не страшно. Ведь нас всегда можно заменить.
Многие приходят в гладиаторские бои ради славы и денег. Правда быстро видят изнанку этого, казалось бы полного блеска, мира. И как толпами приходят, так и уходят. Ведь никому не хочется тяжело работать. Они думают: "Ой, как легко! Все так смогут!" А фиг вам! Это тяжелый труд. Некоторые умерли даже не на арене, а на тренировках. И все же поток желающих не иссякает. Не понимают, дураки, своего везения. Просто жадность застилает глаза. Ведь этот жестокий мир обернут в насквозь фальшивый блеск. Такова суровая правда жизни.
Был бы у нас выбор - мы бы и на километр не сунулись сюда. Но выбора не было. Тогда нас схватили и насильно привели сюда. Никто не спрашивал, хотим мы этого или нет. А этим, дуракам, повезло просто потому, что у них есть выбор. Захотели - пришли. Захотели - ушли. У нас такого выбора нет. Нам его никто не дал. По рождению нам он не положен.
Я почти наверху. Задираю голову. Свет слепит глаза, от чего они сразу же начинают слезиться. По ушам ударяет торжественный рев нескольких тысяч людей. Наконец зрение фокусируется и я могу осмотреться по сторонам. Куда ни посмотри - везде люди. Огромный стадион. Вот почему так? Звериная травля не популярна, но каждый раз приходит так много народу... В этом чувствуется какая-то ирония.
Но спустя мгновение весь мир пропал. Осталась только ты. Как всегда неровно обрезанные светлые волосы, яркие голубые глаза и несколько царапин на щеке. А на плече шрам. Как же я его ненавижу... Он портит твою красоту. На тебе одето простое белое платье. Да разве это защита?
В руках ты держишь небольшой меч. На поясе еще два метательных кинжала и черный кнут. Вот и все снаряжение. Мало... Чертовски мало. Но ведь для звериной травли это очень даже богато. Бывает, что нас выпускают только с одним кинжалом. Видно, ты кому-то приглянулась из спонсоров, раз тебя так хорошо снарядили.
Раньше я был бы этим недоволен, но теперь я даже рад. Так больше шансов, что ты выживешь. Что тебе ПОМОГУТ выжить. Заметила меня, улыбаешься. Не могу не улыбнуться в ответ. Но спустя секунду улыбки пропадают. Их как ни бывало. Мы напряженно ждем, кого нам выведут на этот раз?
Так почему?
Сначала слышится замораживающее кровь шипение, переходящее в громовой рев. Вздрагиваем. Не может быть... Цербер? Но... что он тут делает? Как ИМ его удалось поймать? Он ведь неуловимый хищник. Легендарный страж преисподней. На это мог решиться только самоубийца. От него нет спасения. Это все равно, что пытаться остановить смерч голыми руками. Совершенно бесполезно.
Он выступает медленно, по миллиметру показывая из тени затянутые в черную гладкую шкуру литые мышцы. Это не животное, а машина для убийства. Ярко-красные глаза наблюдают за каждым нашим движением, гипнотизируя. Эй, он знает, что он не змея? Суда по движениям - нет. Он идет нарочито медленно, словно знает, что мы никуда от него не денемся. Он чувствует себя котом. Нам же, похоже, отводится роль мышек. Большая пасть утыкана огромными острыми зубами, каждый из которых размером с тесак.