Кто-то из участников крикнул:
Кто может прекратить драку вампира и оборотня?
Все воззрились на Кэдрин.
– Это может сделать ведьма, – произнесла Кэдрин нарочито скучающим голосом, указывая на Марикету Долгожданную. По всеобщему мнению, Марикета считалась самой могущественной ведьмой из когда-либо появлявшихся на свет. Очевидно, она явилась сюда, намереваясь принять участие в состязании, а ведь ей едва исполнилось двадцать два года.
Впрочем, по ее виду никаких заключений о возрасте не сделаешь – она всегда надевала плащ с капюшоном, да еще накладывала чары, благодаря чему плащ облекал ее, словно блестящий кокон. И Кэдрин гадала – что за лицо спрятано под капюшоном?
Девушка отозвалась:
– Я не могу колдовать в чужом храме.
Не станет состязания – и Кэдрин лишится одного из двух стимулов жить. Тяжело вздохнув, она извлекла меч из ножен и спрыгнула вниз. Подошла неторопливо к дерущимся и проскользнула меж ними снизу, чтобы выскочить, как пружина, в центре сражения. Раскинула руки в стороны, нацелившись острием меча в грудь Бауэна, а когтями в горло Себастьяна.
Бауэн зарычал, налегая на острие:
– Убирайся с дороги, чертова валькирия! Мне плевать, какие у него глаза. Ты что, не понимаешь, кто он?
Себастьян исчез из захвата ее когтей, возник сбоку от нее, а затем вдруг загородил Кэдрин собой. Теперь он был совершенно открыт для нападения Бауэна, так как одной рукой ему приходилось держать валькирию. Она так удивилась, что не стала сопротивляться, лишь нахмурилась под прикрытием его широкой спины. Но Бауэн ринулся в атаку и схватил Себастьяна за горло, намереваясь оторвать ему голову. Свободная рука вампира нацелилась в горло оборотня, но даже сейчас он не отпускал Кэдрин, прижимая ее к своему боку.
Ей стало смешно. Самец защищает ее. Как… необычно.
Встряхнувшись, Кэдрин сжала руку Себастьяна, чтобы освободиться из-под его опеки.
– Бауэн, ты устроил драку в храме Риоры, – сказала она. – Если не прекратишь, рискуешь участием в состязании.
Под ее пальцами вздымались бугры мышц Себастьяна, возбужденного схваткой. Его тело трепетало от переполнявшей его силы, горело жаром. Словно в тумане, Кэдрин придвинулась к нему ближе, наслаждаясь запахом его тела, будь оно неладно. Он снова схватил ее, загораживая собой.
Почему она не сопротивляется?
– Кэдрин, я тебя не понимаю, – проревел Бауэн.
Она выглянула из-за спины Себастьяна.
Не будет никакого состязания, Риора его отменит.
– Она не посмеет. И уж точно ее не остановит смерть вампира.
Кэдрин кивнула. Странное дело, глаза Бауэна сделались еще страшнее, наливаясь льдисто-голубым цветом, характерным для его звериной ипостаси. Он отпустил Себастьяна и выставил перед собой раскрытые ладони. Кажется, он ругался по-шотландски.
Оборотень, который охотно прекратил драку, вместо того чтобы нанести смертельный удар? Решительно выдалась неделя чудес.
– Отпусти его, Себастьян, – приказала Кэдрин. – Тебе придется это сделать.
– Закончим бой, – потребовал Себастьян у оборотня, едва шевеля разбитыми губами.
Бауэн вытер лицо рукавом.
– Нет, не сейчас.
Как только Себастьян отпустил его, оборотень отодвинулся, не опуская, впрочем, рук.
Кэдрин не могла припомнить случая, чтобы Бауэн отступал в бою. Истинный вожак стаи, гордец, с детства приученный убивать вампиров.
Как же он жаждет получить приз!
Сверкая глазами, Бауэн отступил в темный угол.
Себастьян двинулся вслед за ним, и она предупредила:
– Нет, тебе придется его отпустить.
Себастьян повернулся к Кэдрин, и она едва не скорчила страдальческую гримасу – возбужденный схваткой, он был нестерпимо, невыносимо сексуален. Могучая грудь тяжело вздымалась, и ее украшали раны, заработанные в честном бою.
«Жаль, что не останется рубцов», – подумала она, зачехляя меч.
– Ты желаешь, чтобы я его отпустил? – спросил Себастьян, мимоходом взглянув на свои ужасные раны. – Не люблю оставлять безнаказанными царапины вроде этих.
Низкий, раскатистый голос, и какое пренебрежение к собственным ранам!
И к Бауэну тоже. И он был готов продолжать.
Воин. Бессмертный. «Я никогда не знала любви бессмертного».
Взгляд Себастьяна обежал ее всю. Никак не насмотрится? Неожиданно он схватил ее в объятия, и они вместе перенеслись в самый темный угол балкона.
– Никогда больше не рискуй так собой, – сказал он.
Она заглянула ему в глаза, и пол поплыл под ее ногами.
– Т-ты меня телепортировал? – Головокружение. Ее первый перенос. Она была словно в бреду. – Странное ощущение.
– Нужно было предупредить тебя, Катя.
Мир опять сдвинулся – звуки, лица, даже биение собственного сердца стали другими…
О Господи, к ней вернулась способность чувствовать – не стоило этого отрицать.
Она покачнулась, но он держал крепко. Благословенный дар исчез бесследно.
Кэдрин судорожно вздохнула, инстинктивно принимая неприятную правду: именно Себастьян разбудил в ней чувства. Это не проказы таинственной силы, не новое заклятие. Просто… он.
Ей хотелось завопить, выкрикивая небу проклятия. Чем она провинилась?
Валькирии не верили в случайные совпадения. Так что же означает это роковое влечение к вампиру, который сумел пробудить в ней эмоции, погребенные навеки в ее душе?
Глядя Себастьяну в глаза, она испытала и новое, неведомое доселе чувство. Смертельный страх.
Глава 10
Глаза Кэдрин снова налились убийственной злобой, и он забеспокоился – может быть, телепортация повредила ее рассудок? Как же он не предусмотрел!
Краем глаза Себастьян заметил толпящихся на лестнице существ – они пытались подслушивать. Он шагнул вперед, оскалив клыки. Все тут же разбежались.
Когда он повернулся к Кэдрин, она, казалось, успела немного успокоиться.
– Кэдрин, никогда не вмешивайся в драку, как сейчас.
– Вот как? – произнесла она загадочно. – Он ведь оборотень, и он не успел обрести звериную форму.
Себастьян наморщил лоб, и она добавила:
– Оборотень!
– И что? Он бы превратился в лесного волка?
Кэдрин сверлила взглядом обнимающую ее руку, и ему пришлось ее отпустить.
Она принялась объяснять рассеянным тоном, словно воскрешая в памяти забытую картину:
– Оборотни называют это «выпустить зверя из клетки». Он вырос бы на фут выше, его когти и зубы сделались бы острыми как бритва. Огромный, жестокий зверь, он казался бы фантомом, вовсе лишенным тела. – Она снова посмотрела ему в лицо. – Тебе осталось бы только исчезнуть. Иначе этот зверь стал бы последним, что ты видел, перед тем как тебе срезали голову с плеч!
– На это стоило бы взглянуть, – прищурившись, сказал Себастьян. – Что такое состязание?
– А ты не знаешь?
Он пожал плечами, и Кэдрин сказала:
– Скоро все прояснится. – Она повернулась, чтобы уйти.
Себастьян быстро спросил:
– Он назвал тебя валькирией?
Она обернулась, заправила прядь волос за ухо.
– Да, и что?
– Мне казалось… валькирии должны быть повыше ростом.
Она послала ему убийственный взгляд.
– Вампир осмеливается задирать нос?..
– Нет, я не имел в виду ничего оскорбительного – просто трудно поверить, ты ведь совсем крошка.
– Крошка? Во мне почти пять с половиной футов роста – для валькирии немало. – Она вдруг поняла, что он хотел сказать. – Ненавижу, когда меня называют крошкой!
Ему бы хоть малую толику того очарования, которым природа наградила его брата Мердока!
– Удели мне пять минут своего времени!
– Мы оба знаем, что ты на этом не успокоишься. Если б можно было отделаться от тебя, поговорив с тобой пять минут, я, разумеется, охотно пошла бы на это.
– По крайней мере скажи, почему ты так поспешно бежала от меня? Что тебя напугало?
– Я поняла, что не желаю иметь с тобой ничего общего.
Себастьян понизил голос:
– Отказываюсь верить в это – после того, что между нами было.