— Не знаю. Подпитаться, наверное, кто-то хотел. На этом месте огромный гео-разлом — мощный источник энергии земли и вселенной. Они собирают ее в специальные кристаллы-накопители, а потом используют у себя дома для самых разных нужд. Позже тебе все объяснят.
— Хорошо. Я буду прилежным учеником! Обещаю, — Олег-таки поймал красавицу в свои объятия. И нежно поцеловал в пухленькие губки.
— Там других и не держат — усмехнулась она.
Часть 15
— Ну, давай колись уж! Что в твоей жизни происходит, что уж целый месяц цветешь и пахнешь. С мужем все наладилось?
— Я ушла от него, — усмехнулась я, глядя в переполненные любопытством глаза своей маникюрши Даны, бывшей по совместительству уже восемь лет моим исповедником.
А что. Подруг у меня никогда не было и нет. По статусу не положено при моей службе. Да я и понятия не имела даже, как это — дружить. А бабская натура таки требовала свое. То бишь хоть иногда излить-таки душу. Вот я и нашла выход. Откровенничать изредка доброй женщине, хозяйке салона, ей было пятьдесят с лишним, но, естественно, она на них не выглядела — сорок максимум. Очень добрая, веселая, с жизненным опытом. Подскажет, посоветует, развеселит. А главное, обычный человек. Стереть память ей — раз плюнуть.
— И, судя по сияющим глазкам, не в никуда.
— Ну да, — улыбнулась я.
— Кто он — колись! — Дана аккуратно выводила вензеля на моих ногтях.
— Хороший человек. Любит меня, и я его.
— Давно знакомы?
— С самого моего рождения. Это лучший друг моего отца.
— О как! И что же скажет папа?
— Вначале ничего хорошего точно, — вздохнула я, — но думаю, он поймет.
— Но не сразу, когда внуки подрастут, ласкаться станут, только тогда.
— Думаете?
— Знаю.
— Олег с первого дня говорит мне о том, что хочет детей.
— У него своих нет?
— Нет, не сложилось.
— А лет ему сколько?
— Сорок шесть. Три года как вдовец.
— Ну вот, бери тепленьким. Молодая, красивая, горячая. В детородном возрасте.
— Сегодня в Геленджик летим, у меня там домик прямо на берегу.
— А пойдем-ка, я тебе шоколадное обертывание сделаю, — прищурилась с улыбкой сухощавая блондиночка, — аромат обалденный! Кожа нежнейшая будет.
После всех процедур чувствовала я себя реально заново рожденной, настроение было преотличным до тех пор, пока не вошла на борт самолета, что-то в общей царившей атмосфере меня напрягло. Хоть и было все, как всегда, кто-то улыбался и смеялся, кто читал, кто копался в сумке. Кто-то успокаивал плачущего малыша, хотевшего порисовать немедленно. Вообще детей на рейсе было много. Но общая атмосфера, какая-то напряженная, словно черная дымка, в салоне повисла. Я взглянула внутренним зрением на ауры пассажиров, и моя челюсть упала на пол. Аур у них почти не было, то есть были, но бледные и разорванные, в дырах и брешах, у всех, даже у детей. А так бывает лишь тогда, когда человек должен скоро умереть. А если она у всех здесь такая, то вывод только один. Рейс обречен на гибель. Погибнут все. Двести двадцать душ одномоментно, судя по их аурам.
Я замедлила шаг, рассматривая ауры подробнее, быть, может, найду хоть кого-то, кому суждено выжить. И тут увидела его. Того самого мужчину с серыми глазами из моих снов. Вот его аура была яркая, мощная. Цельная, подобную я видела лишь у Пелегина, а эта еще ярче, аж глаза слепит. Вот ему погибнуть сегодня точно не грозит. Я аж остановилась напротив него. Мужчина спокойно сидел на своем месте, читал книгу и даже улыбался. Должно быть, там был забавный момент.
— Идем, — подогнал меня Олег.
Мужчина поднял на меня свои серые глаза, и меня как будто ледяной водой окатили, точно, как во сне. Я быстро зашагала к своему месту, следующему от сероглазого красавца. Села, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и начала соображать, как же быть. Вариант сойти с рейса даже не рассматривался. Если я оказалась здесь, значит, я должна попытаться их спасти. В любом случае сама я не погибну и не дам умереть Олегу. Может, и кому еще помочь успею, знать бы, отчего он разобьется. Эх, жаль, будущего видеть мне не дано! Знала б, что конкретно случится, могла бы попытаться предотвратить. Хотя кто сказал, что не могу. Собственно, и не пробовала еще никогда.
Когда нас поприветствовал капитан корабля, я узнала его имя, Аркелов Виктор Георгиевич, я попыталась настроиться на его волну, используя голос. В конце концов, на четверть я марсианка, а ясновидение им свойственно. Точнее, они довольно легко умеют подключаться к единому информационному полю и находить там нужную им информацию через проводник энергии, будь то голос, личная вещь или фото интересующего объекта.
Ну, Господи, если ты и вправду есть, помоги, спаси и, помилуй.
— Что с тобой, моя хорошая? — Олег серьезно забеспокоился, видя мое встревоженное лицо. — Ты что боишься летать?
— Не трогай меня, пожалуйста, какое-то время. Мне нужно кое-что сделать ментально, пожалуйста. Это очень важно.
— Хорошо, если важно — делай, — кивнул Олег.
И я постаралась сосредоточиться и войти в транс для подключения к этому самому полю. Но никак не получалось. Что-то все время сбивало с медитации, не давало полностью войти в транс, подсознание все время вздрагивало, как автомобиль на выбоинах. Вот мне б увидеть капитана, в глаза посмотреть, за руку взять. А так опыта еще маловато.
Ладно, пойдем другим путем. Отделила одно из ментальных тел и посмотрела на мир внутренним зрением, может, придет кто-то из родственников и расскажет, в чем дело.
Родственников было довольно много. Почти возле каждого стоял кто-то из усопших, готовясь встретить отошедшую душу в новом мире, чтобы той не так страшно и дискомфортно от перехода было.
— Почему случится катастрофа? — громко спросила я. Вредные духи молчали, ожидая увидеть своих близких рядом с собой уже совсем скоро. Они уже знали, что смерть — это не конец, и не так страшно, как кажется.
— Почему, ответьте, — упрямое молчание, — ну пожалейте ж вы хоть деток! Разве ж не хотите, чтоб род ваш продолжался? Разве забыли вы уже, как страшно умирать вам было?
— У капитана случится сердечный приступ через двадцать минут, второй пилот с испугу сделает резкий крен, самолет закрутит в воздушном потоке, а выровнять у него не хватит мастерства, — сказал молодой симпатичный мужчина, стоявший возле молодой женщины с совсем еще маленьким, годовалым, наверное, сладко спящим на маминых руках ребенком.
— Спасибо, — поблагодарила я, выходя из транса.
Олег сладко спал в кресле. Ну, тем лучше, не испугаешься. Я спокойно просидела пятнадцать минут и направилась в кабину пилотов. Встрепенувшейся было стюардессе внушила, что я тоже стюардесса и несу капитану чай. Вошла в кабину. Капитан, мужчина лет пятидесяти, седовласый, чуть полноватый, уставился на меня в недоумении, а я быстро постаралась просканировать его ауру, что же на тебя так давит-то, прям плитой бетонной, на душе лежит. У дочки-красавицы рак обнаружили? А пять лет назад от того же жена умерла. И денег у тебя не хватает на лечение в Берлине? И кредит тебе не дали? Все ясно.
— Вы что здесь делаете, девушка, сюда нельзя, — возмутился капитан.
— Можно, милый, можно, — я подошла к капитану, обняла его за плечи, — ты только поверь, что все будет хорошо. Нам бы только этот полет пережить, а потом я лично исцелю твою Ирочку, договорились? Я обещаю тебе! Еще внуков от нее понянчишь! Мальчика в честь тебя назовут!
Говоря все это, я одновременно передавала ему свою энергию счастья и любви, которая снесла бетонную плиту отчаянья и безысходности с его души, оставив светлую надежду и готовность бороться. Нормализовала подскочившее уже давление. Укрепила сосуды. Коснулась и второго пилота, молодого мальчишки совсем еще. Это был лишь третий его полет, он ужасно волновался и сдерживал дрожь, как мог. Ну, естественно, шансов выжить с ним не было.
— Возьми себя в руки! Это не третий, а десятый твой полет, ты все знаешь, ты в себе уверен. Все будет хорошо. Слышишь?! — парень твердо кивнул, успокаиваясь.