— Почему ты здесь, почему не в больнице?
— Нельзя мне в больницу, опасно, следят за мной.
— Почему Олег не с тобой?
— Он чуть не убил меня в пьяном угаре. Еле ноги унесла.
— На него это не похоже.
— Водка, знаешь ли, людей меняет. А он вообще запойный, ему ни грамма нельзя. Вот и переклинило. Ай!
Ольгу перекосило от боли, она судорожно ухватилась за простыню.
— Дыши, моя хорошая! Дыши глубже! Ножки расставь, держись ручками за спинку кровати, так легче будет.
Женя встала на кровати перед Ольгой на колени. Увидела, что воды уже отошли. Значит, и правда, рожаем. Отступать некуда.
Сменила под роженицей полотенце перекрестилась украдкой и с улыбкой спросила:
— Роды первые?
— Вторые.
— Так, ну, значит, не впервой, не так страшно.
— Страшно еще как! — нервно засмеялась Ольга.
— Ниче, прорвемся. Я акушерские курсы проходила и однажды даже принимала роды в самолете. Представляешь? Все прошло хорошо. Замечательная девчушка родилась. Так что опыт есть. Подыши глубоко, на следующей схваточке тужиться начнем. Сыночек-то, наверное, такой же, как мама, черноглазый будет?
— Нет. Он будет на своего отца похож, ай!
Ольгу снова перекосило от боли, она вцепилась руками в спинку кровати. Благо та была резной и удобной чтобы держаться так.
— Тужься, милая!
В голосе Жени послышались приказные нотки, она уперлась ладонями в колени Ольги, помогая ей.
— Голову к груди прижимай, старайся чуть подняться, как когда пресс качаешь. Вот так. Молодец! Умничка! Молодец! — искренне похвалила Женя старания роженицы. — Дыши теперь.
Влад, выдохнув, сел на диванчик в кафе. Ходить за покупками для любимых — все же очень приятное, хотя и утомительное занятие. Не мудрствуя лукаво, купил своим девчонкам по планшету, на два как раз скидка была, а еще по серебряным серьгам в виде снежинок. Приятно радовать тех, кто тебе дорог. Очень приятно. У него так давно не было ощущения уюта, тепла и семьи, что теперь не мог нарадоваться и надышаться новой жизнью. Женя ковром перед ним стелилась. Обеды, завтраки и ужины из трех блюд. Идеальная чистота и порядок, жаркие ночи любви, беспрекословность во всем. Впрочем — поводов для споров пока что и не возникало. Влад тоже старался во всем угодить молодой жене не меньше. Ира приняла Влада и даже подружилась с ним. Секретничала, как с подружкой, прекрасно зная, что он не обманет ее доверия и не разболтает все маме, боясь потерять ее расположение.
Влад старался не давить авторитетом, а также запросто, по-дружески объяснять простые истины. Благо, девочка была умна и покладиста не по годам.
В общем, Влад был доволен и счастлив, если не считать упрямо шатающегося здоровья и тоски по дочери.
— Девушка можно чашку капучино и сладкие блинчики, — обратился он к немолодой уже женщине в форме официантки, едва сдерживая зевоту.
Сегодня ему очень плохо спалось. Все думал об Олеге. Его жена меньше чем за месяц до родов ушла от него к бывшему мужу. Видно, ребенок от него же. Причем бросила прямо в день его рождения. Бывают же суки такие! А он ее так любил, так смотрел на нее всегда, наглаживал и нацеловывал все время. Так и лучился любовью. А она… тварь она — и никто больше!
А потом еще полночи снилась Света Аверина. Все плакала и просила простить за что-то Олега.
— Он не виноват! На него повлияли! Он ее очень любит, поверь! — плакала женщина, стоя перед Владом на коленях.
Он пытался ее поднять, но не смог. Женщина упрямо падала на колени.
— Я знаю, Света, знаю. Но она его не любит. Как Дора? Ты ее видела?
— Все хорошо с ней. Ты только прости его! Только прости!
После этого сна Влад проснулся в четыре утра и не смог больше уснуть, сердце опять заполнила тоска по дочери. Да, он смирился, да, он старался жить так, чтобы там, наверху, она смотрела и радовалась за него. Но тоска из сердца никуда не ушла. Лишь укрепилась. Просто Соколов запихнул ее подальше от чужих глаз.
— Ваш кофе, — женщина с улыбкой поставила кофе и блинчики.
Влад невольно засмотрелся на женщину: она была полной, большие зеленые глаза были густо подведены черным карандашом, черные волнистые волосы шапкой обрамляли голову. Очень похожа на его учительницу по математике, может, дочка, а скорее, внучка. Вера Михайловна пожилой уже была.
— Она тоже по тебе скучает, — с улыбкой сказала женщина.
— Кто? — не понял Влад.
— Дочь твоя.
— Может, не привыкла еще, — вздохнул Влад.
— Возле меня сейчас женщина стоит, блондинка с короткой стрижкой, худенькая. Говорит — Света зовут. Снилась тебе сегодня — говорит.
Влад, открыв рот, смотрел на собеседницу. Женщина присела на диванчик рядом с Владом, смотря ему в глаза. И он вспомнил, где ее видел — года три назад в шоу для экстрасенсов.
— В том, что случилось, — сам ты виноват, говорит. Не с теми людьми связался.
У Влада аж сердце закололо. Не зря, видать, виноватым себя чувствовал.
— Не с теми, говорит, борешься, и не за то.
— А Дора, как она? Ей хорошо там?
— Много мужчин вокруг нее вижу, — заговорила экстрасенс, уставившись в пространство невидящим взором, — привязанность у нее к ним. Лишь тебя ей для полного счастья не хватает.
— Какая привязанность, любовники?
— Нет, не все. Сердце ее между двух разрывается. Третьего до ужаса боится. Но и к нему тоже тянет. Другие — как братья ей, что ли. Перед одним и вовсе, как перед богом, преклоняется, руки целует. Папой зовет. Восхищается им. В глаза его синие смотрит и замирает аж. А он ее на мечах во дворе сражаться учит. Меч такой необычный, как из сказки, что ли. Легкий, но острее острого.
— Кто ее убил? Видишь? Скажи!
— Я люблю его, папа, очень люблю, говорит.
— Кого?
Влад был в нетерпение. Его злила сбивчивость экстрасенса.
— Не хочет говорить, молчит! Фу! Не могу больше, тяжело, энергетика у всех там просто бешеная!
Женщина вышла из транса, выглядела она не то что уставшей — вымотанной даже, побледнела вся, как полотно.
— Но кто ее убил, скажи! — взмолился Влад, схватив женщину за руку.
— Никто. Все хорошо, — устало улыбнулась женщина, — друга сегодня навести обязательно.
Женщина быстро обняла Влада и ушла.
Часть 57
— Помоги мне! Спасите моего сыночка! — в отчаянье взмолилась я, уже бодучи почти без сил.
Роды продолжались уже почти четыре часа, а малыш все никак не желал появляться на свет. Я чувствовала, что он уперся головой в тазовые кости и застрял. Собраться с силами и помочь сама себе я не могла. В голове была лишь одна мысль: они бьют Олега или уже убили.
— Не проходит головка, уперлась и не проходит, — в отчаянье всплеснула руками Женя, растирая слезы по щекам.
— Помоги мне! Спаси моего сына! — вскричала я, обращаясь к Тарху, чувствуя, как сын в отчаянье бьется внутри меня, оборачиваясь пуповиной. — Пожалуйста, помоги!
— Да, моя девочка, я здесь.
Тарх тут же вошел в избу, словно только и ждал за дверью, когда его позовут. Подошел к постели, одной рукой взял мою руку, а другую положил мне на живот. Я буквально почувствовала, как кости моего таза раздвигаются, пропуская голову Илюши.
— Теперь тужься, моя девочка! Изо всех сил, родная.
Тарх крепко взял меня за руку, помогая приподняться в потугах. Я старалась, как могла, отдала все силы на мощный толчок и почувствовала, наконец, как малыш выходит. Женя взяла его за плечи и чуть потянула, помогая малышу.
— Давай, давай еще чуть-чуть, родная, давай! — подбадривал Тарх.
— А вот и наш красавчик! — провозгласила Женя, поднимая младенца вверх и хлопая по попке. Раздался первый оглушительный крик, и я с облегчением выдохнула.
— Иди к маме, котик.
Женя положила новорожденного мне на грудь, и я, плача от счастья, погладила его мокрую головку.
Илюшенька, сыночек. Счастье мое. Сердце просто разрывалось от переполнявшей его радости, что принес с собой этот затихший на моей груди красный комочек.