Андрэ в задумчивости покачал головой. Воспользовавшись его молчанием, Катя, наконец, дала волю своему раздражению:
– Мама, что со мной не так? Я в этом доме была несколько раз! Я в этом подвале была несколько раз! Я по всему миру ищу талантливых художников! Все говорят – у меня есть чутьё! И что же? Где были мои глаза? Ты не успела войти в дом, как нашла сокровище!
– Вначале успокойся, Катюша. Выдохни.
Катя откинулась на спинку кресла и поторопила:
– Мама!
– Слепой тебя сделала предвзятость.
– И это всё, что ты можешь сказать? Я спрашиваю, куда делось моё чутьё?
Я поморщилась.
– Катя, думай! При чём тут чутьё? Ты была уверенна: «В этом доме искусства быть не может!» – Я сделала нарочитую паузу и мягко добавила: – У меня просто не было твоей предвзятости.
Она стукнула кулачком по коленке и вперила взгляд в потолок; прошло не менее минуты, как, шумно вздохнув, она улыбнулась.
– Хороший урок! Благодарю, мама. Теперь к делу. Я прикинула цену. Даже учитывая неизвестность автора, я бы поставила ценник в полтора миллиона. Думаю, две цены за неё много, а два миллиона можешь давать. В чулане я нашла достаточно работ, чтобы устроить персональную выставку автора. И теперь мне бы этого самого автора разыскать! Эдвард говорит, связи с ним нет. Он раньше открытки раз в год присылал, последние лет пять и открыток не было. Может, и не жив уже? – Она посмотрела на меня вопросительно, будто у меня и спрашивала. После паузы досадливо сообщила: – У меня Альманах в верстке… – Вновь умолкла, теребя ремешок на платье, и решительно закончила: – Мама, решай вопрос с Виталием, для Альманаха мне хозяин картины нужен. Затолкаю я «Надежду» в этот Альманах, чего время терять до следующего номера? – Катя вскочила с кресла и, опустив взгляд в экран телефона, заспешила к выходу.
Я взглянула на графа:
– Скажи, в кого Катя такая импульсивно-эмоциональная в отношениях и холодно-рассудочная в деле?
Граф только покачал головой, и я отправилась исполнять поручение Кати в другой конец мужского салона. Хозяин дома и его сын сидели на диване, один держал в руке стакан с желтоватой жидкостью и кубиками льда на дне, другой пил красное вино, а у Макса, не пьющего спиртного, в руках не было ничего. Мой сын встал при моём приближении, как сделал бы его отец и сделал бы его дед, и не сделал ни хозяин дома, ни его сын.
– Мама, – Макс жестом пригласил меня занять его кресло, а сам, поскольку присесть было больше некуда, примостился рядом со мной на подлокотник.
– Виталий, я к вам всё по тому же вопросу, – объявила я и извинилась, – простите мою настойчивость. Катя определила цену за картину вашего брата.
– Милая Лидия, я ведь подарил вам картину. – Коротко хохотнув, он бесшабашным жестом махнул рукой. – Забирайте!
Я невольно рассмеялась и покачала головой.
– Я не могу принять картину. Я не принимаю подарков по такой цене.
– Лидия, ну по какой цене? Мне эта картина ничего не стоила.
– Картина обрела цену, Виталий. По оценке Кати она стоит полтора миллиона.
– Вот эта картина? – Он ткнул указательным пальцем в пустоту. – Она стоит полтора миллиона?
Я помолчала, давая ему возможность осознать цифру, и сообщила:
– Как только имя вашего брата станет известным, картина вырастет в цене. Именно поэтому я предлагаю за неё двойную цену. – Я опять помолчала. – Итак? Если вы согласны, я прямо сейчас перечислю деньги.
– Подождите, Лидия. Вы готовы заплатить за картину три миллиона рублей?
– Нет, Виталий, я готова заплатить за картину три миллиона долларов.
Сумма отбросила Виталия на спинку дивана. На его лице промелькнула череда эмоций – растерянность сменилась сожалением, на несколько секунд он опечалился, потом гримаса гнева исказила лицо, потом лицо исказилось от боли, и боль осталась в глазах. Безмерно уставшим и вдруг осипшим голосом он спросил:
– Мой брат хороший художник?
– Да, Виталий, ваш брат хороший художник.
Виталий аккуратно поставил стакан на стол и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. Хмурившийся на пустой бокал в своей руке Эдвард остался безучастным. Я протянула руку.
– Виталий…
Он резко поднялся и устремился к выходу, едва не сбив с ног заходившую в салон Катю.
– Макс найди отца. Эдвард, полагаю, нам лучше уехать, вашим родителям сейчас не до приёмов. – Я встала. – Катюша, сделка отменяется.
– Простите, Лидия, – промямлил Катин жених, – мне жаль, что так…
– Пустое, Эдвард, не извиняйтесь.
– Мама, его цена не устроила?
– Нет, думаю, причина в другом. Ты, Котёнок, домой поедешь?
– Конечно! Я дедулю должна отвезти и, мам, мне поговорить надо, хотелось бы сегодня.