— Я вижу, что вы нервничаете, — заметила императрица.
Я затравленно взглянул на нее, но она улыбалась такой искренней и обаятельной улыбкой, что я невольно улыбнулся сам.
— Что вы, нисколько, — я прокашлялся. — Просто мой путь к вам был несколько… э-э… необычным.
— Что, мои статс-дамы позволили себе лишнее? Надо будет поставить их на место. Они становятся просто несносными!
Екатерина не смотрела на меня, отвернувшись к пламени камина, но я видел, что она едва сдерживает смех. Разумеется, она сама придумала весь сценарий вечера.
— Надеюсь, вы придете в себя после этого потрясения.
— Я тоже надеюсь на это, моя королева.
— Может, вам будет удобнее называть меня Екатериной? — Она расстегнула алмазную пряжку, и соболиное манто, наброшенное на плечи, скользнуло на пол, оголив крепкие плечи и декольте, открывавшее ее грудь.
Я чувствовал, что надо мной подшучивают, и это не очень нравилось мне, поэтому я решил не оставаться в долгу.
— Екатерина, — сказал я. — Но ведь вас звали не так, когда вы только приехали в Россию.
Ее глаза блеснули. Она поняла, что я не задаю вопрос, а констатирую факт, и разгадала мое намерение повернуть разговор в более удобное для меня русло.
— Да. Тогда меня звали Фике.
— И вы не всегда были императрицей.
Ее тон сразу стал… нет, не то чтобы угрожающим, но предупреждающим.
— Никто… никогда… не говорит со мной об этом.
— Я не против стать исключением.
— Вы остроумны… Кайрен. — То, что императрица назвала меня по имени, показало ее отношение к моим словам.
— Я пытался подготовиться к встрече с вами, прочитал о вас все, что мог. Я прочел ваши любимые книги и все равно — вы совершенно правы — я нервничаю. Я никогда не управлял огромной империей и даже представить себе этого не могу. Поэтому я вспомнил, что вы ведь знаете, как это — быть обычным человеком.
— Хотите обезоружить меня? И что же вы еще знаете обо мне? — поинтересовалась Екатерина.
— Только то, что написано в книгах, и еще то, что книги — это ведь только книги.
Она взяла бокал с вином и сделала несколько глотков.
— Я родилась в Германии и была в дальнем родстве с королевской фамилией. В детстве у меня было всего одно нарядное платье. — Екатерина вдруг поняла, что слишком откровенна со мной, но продолжила: — Кто-то при дворе Фридриха Второго услышал, что императрица Елизавета ищет невесту для своего племянника Петра, наследника русского трона. Мое имя внесли в список кандидаток, и царица пожелала видеть меня в России. Мне было пятнадцать лет.
Как ни был я увлечен ее рассказом, но все равно не удержался от вопроса:
— А вы знаете, почему Елизавета выбрала именно вас?
— Тогда не знала. Оказалось, что царевичу нравились немецкие девушки, и царица хотела доставить ему удовольствие, — императрица ненадолго умолкла, задумавшись, и я догадался, что она не часто рассказывала о своем прошлом, если вообще кому-то об этом рассказывала. — Родители не хотели, чтобы я уезжала, но они понимали, что это мой шанс. Отец согласился, но взял с меня два обещания. Первое — я навсегда останусь лютеранкой. Второе — я никогда не буду связываться с политикой.
Я не удержался и слегка улыбнулся. Императрица тоже улыбнулась, но тут же погрустнела.
— Больше я никогда не видела отца. Я приехала в Россию и познакомилась с царевичем. Он оказался просто свиньей. В свое время он учился в Германии и ненавидел все русское — и язык, и религию, и даже императрицу, родную сестру своей матери. А потом я встретилась с самой императрицей Елизаветой, дочерью Петра Великого.
По ее лицу, освещенному желтым светом пылающего камина, я увидел, какой беззащитной юной девушкой она была когда-то.
— Я взглянула Елизавете в глаза и сразу поняла, что она видит: теперь я знаю, что ее племянник слишком жалок, чтобы стать императором. Это означало, что из России меня не выпустят. И тогда я сказала ей: «Ваше императорское величество, у меня к вам две просьбы. Первая — научите меня русскому языку. Вторая — окрестите меня в православие».
Екатерина перевела дух и закончила:
— Через три месяца я вышла замуж за ее племянника. А еще через месяц его задушили, и я стала царицей[7].
Я слушал как зачарованный, понимая теперь, как она одинока, а Екатерина, расчувствовавшись от воспоминаний, сжала мою руку, лежавшую на столе. Я машинально, желая ее успокоить, сжал в ответ ее руку, когда вдруг увидел, что императрица в упор смотрит на меня. Взгляд у нее был чарующий и притягивал как магнит. Вдруг, перегнувшись через стол, она поцеловала меня в губы.
7
На самом деле прошло несколько лет, прежде чем Екатерина стала императрицей. Петр III был задушен через шесть месяцев после восшествия на престол.