Выбрать главу

– Деспотичным? – Недоуменно подняв брови, он шутливо посмотрел на нее. – Да, пожалуй, мы должны вам казаться именно такими. Простите меня, Джоанна. Я не хотел вас упрекать, но я немного беспокоюсь о Криспине.

– Отец сказал, что он легко отделался.

– Я думаю не о его физическом состоянии. Весь этот день у меня было какое-то странное предчувствие, когда я думал о Криспине. Увидев, как он падает с коня, я решил, что предчувствие оправдалось. Но мое «ясновидение» оказалось глупостью. Он даже не сильно ушибся. Вот, посмотрите сами. – Открыв дверь в спальню, Элан пропустил ее вперед.

Там уже находились Рэдалф и отец Эмброуз. Оба они осматривали синяки и ссадины Криспина, а Пирс, стоя поодаль, наблюдал за ними. Завидев Джоанну, Криспин шагнул к ней, но Рэдалф остановил его, чтобы несколько раз согнуть и разогнуть ему локоть, проверяя, все ли в порядке с зятем.

– Ох, Криспин, – вскричала Джоанна, – ты ничего себе не повредил?

– Оставь нас, дочка, – приказал Рэдалф. – Мы сами позаботимся о Криспине, а потом позовем тебя.

Окрик отца возмутил Джоанну. Поставив таз около сундука с одеждой, она направилась к двери. Джоанна остановилась и с беспокойством посмотрела на Криспина. Увидев, что она не решается остаться с мужем из-за того, что отец приказал ей уйти, Элан разъярился.

– Господи Боже! – взорвался он. – Криспин – человек, а не племенной жеребец, чтобы ты случал его со своей любимой кобылой. И Джоанна самостоятельная женщина, как бы ты об этом ни думал.

– Элан! – Отец Эмброуз был ошеломлен выходкой юноши.

– По-моему, нам следует уйти, – сказал Пирс, обращаясь к Элану.

– Я остаюсь, – твердо заявил Элан.

– Можешь делать, что хочешь. – Не обращая внимания на вспышку Элана, Рэдалф обратился к Криспину: – Думаю, нам надо перебинтовать тебе ребра. Джоанна, найди Роэз и скажи, чтобы она дала тебе полосы льняного холста, которыми мы пользуемся при перевязках.

– Я знаю, где лежат бинты, отец.

– Тогда исполни, что я велел, неси их сюда. Криспин, сядь на постель и сними чулки, дай мне осмотреть твое колено. Мы не можем допустить, чтобы молодой муж захромал. Джоанна, я велел тебе принести бинты. Не стой столбом, делай, как я сказал. Вижу, от тебя мало проку. Вот оруженосец Криспина. Я лучше пошлю его, раз ты не можешь выполнить простого поручения, нерасторопная девчонка.

Рэдалф отдал распоряжение оруженосцу, затем приветливо обратился к своему телохранителю, появившемуся на пороге комнаты:

– Бэрд, наконец-то ты прибыл. Забери-ка Джоанну отсюда.

Теперь настал черед взбунтоваться Джоанне. Комната была полна мужчин… ее отец, аббат Эмброуз, оруженосец, приведший с собой двоих друзей, соглядатай Бэрд, которого она не выносила, Пирс и, главное, «он», Элан, который глядел на нее глазами, полными такой любви и грусти, что его душевная боль грозила, слившись с ее неутолимой мукой, погубить их обоих. Она так старалась быть хорошей женой Криспину, но тень первой любви стояла между ними. Она видела, что Элан пристально наблюдает за ней. Это было так мучительно. Джоанна не могла больше выносить этой пытки.

– Я не девчонка! – закричала она на отца. – И больше не подчиняюсь твоим приказам. Я теперь замужняя женщина, и это моя спальня, которую я делю со своим мужем. Убирайтесь отсюда все и оставьте нас одних. Я сама позабочусь о Криспине. Я его жена, женщина, с которой он делит ложе. Оставьте нас!

– Дочь! – Дав знак Бэрду помочь ему, Рэдалф с угрожающим видом двинулся к Джоанне. Отец Эмброуз остановил его.

– Леди Джоанна права, – сказал аббат. – Нас здесь слишком много, а Криспин пострадал совсем не серьезно.

– Я рада, что по крайней мере у одного из вас хватает здравого смысла, – съязвила Джоанна, несколько умиротворенная поддержкой отца Эмброуза. – А теперь уходите, все-все.

Она выпроводила мужчин из комнаты, яростно сверкнув глазами на Элана, когда он задержался, чтобы переставить кувшин с горячей водой на сундук. Пирс выходил последним, и она подтолкнула его в спину, чтобы он не медлил, а затем закрыла дверь и заложила засов.

– Какая ты, оказывается, свирепая. – Криспин удивленно наблюдал за «фурией» с ангельским лицом. Она подбежала к нему, осторожно коснулась его ушибов, поцеловала болезненное место на одном из ребер. – Джоанна, дорогая моя, к чему такое неистовое беспокойство? Мои ушибы – пустяки.

– Ты мог погибнуть. – Ее мучило чувство вины из-за непроходящего влечения к Элану и тревога, вызванная его словами о дурном предчувствии, касающемся Криспина. Она прижалась губами к лицу мужа, снова и снова целуя его и не переставая причитать: – Обещай мне быть осторожнее. А теперь позволь помочь тебе. Я налила в этот кувшин раствор из целебных трав, сейчас обмою твои ушибы, и боль утихнет. Я сделаю так, что тебе скоро станет легче. Ох, Криспин, Криспин.

В этот миг, когда она пробегала руками по крепкому телу мужа, ее противоречивые мучительные чувства словно слились воедино: отчаянное томление по объятиям Элана, гнев на властного отца, самовольно выдавшего за ее замуж за Криспина, уязвленное самолюбие из-за того, как он пытался выставить ее из комнаты, когда Криспин страдал и нуждался в ее помощи… Все эти разнородные чувства объединились с нежностью и растущей привязанностью к Криспину. Джоанна ощутила желание отдаться мужу, она хотела его…

– Иди в постель, Криспин, – произнесла она таким соблазнительным тоном, что было ясно: в ней говорит не забота сиделки.

– Как? Сейчас? При свете дня? – Криспин был искренне удивлен, но не рассержен.

– Да, сейчас. – Она поймала его за руку и повлекла к постели.

– Джоанна, так не поступают настоящие леди.

– Мне все равно. Я злюсь, испытываю страх. Я в ужасе от мысли, что с тобой могло случиться несчастье, а меня не было рядом. Я твоя жена и хочу… хочу…

Продолжая держать его за руку, чтобы он не вырвался, она забралась на постель и легла. Свободной рукой Джоанна вздернула юбки до самой талии, обнажив нижнюю часть своего тела, и услышала, как у него перехватило дыхание, почувствовав мгновенный отклик его тела на ее желание предаться любви. Страшась, что его природная застенчивость и чувства приличия могут заставить его подавить желание, она не отпускала его руку. Когда она потянулась к шнурку, стягивавшему на талии его чулки, ей пришлось действовать левой рукой. Это получалось неуклюже, а он ей помогал. Более того, Криспин даже сделал попытку закрепить за собой главенствующую роль в их играх.

– Джоанна, убери свою руку. Я сам скажу тебе, когда и где мы будем… о, Джоанна!..

– Я хочу твоего ребенка, Криспин. Дай мне свое дитя. Хочу чувствовать тебя внутри. – Ярость, страх потери и тоска довели ее до предела чувственности. Не было другого лекарства для жестокой раны, которая разрывала ее сердце. В объятиях Криспина она найдет забвение и радость утоленного желания.

Уравновешенный Криспин не мог дать ей того, что жаждала ее страстная горячая плоть, он не мог быть с ней яростным и ненасытным, пока она не получит ожидаемого наслаждения. Будучи Криспином, а не Эланом, он мог дать ей только нежность, так что и взрыв внутри нее, когда он наступил, был тоже ласковым и тихим и слишком кратким, чтобы утолить бушевавшую в ней отчаянную страсть, похожую на пламя. Когда он наконец свершил то, что предназначено мужчине, она расплакалась от неудовлетворенности и разочарования: бедный Криспин был лишен от природы дара плотской земной любви.

Криспин сел на край постели и покачал головой, глядя на нее. Она не шевелилась, не поправляла одежду, а так и лежала в задранном смятом платье, со сбившейся золотой сеткой на голове.

– Я никогда не мог себе представить, что воспитанная девушка может вести себя так разнузданно, – строго заметил он.

– Не сердись на меня, – молила она. – Когда я услышала, что ты упал с лошади, я так испугалась, что была вне себя от радости, увидев тебя целым и невредимым, отделавшимся легкими ушибами.

– Я не сознавал, что ты испытываешь ко мне такие сильные чувства, – словно извиняясь, сказал он. Криспин положил руку ей на бедро. – Это не оскорбляет тебя?