Я кивнула и попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. — Да.
Сейчас: Пятница, 6 октября
Ранний утренний свет проникает сквозь занавески, окрашивая все в тускло — голубой цвет. Снаружи, на улице Элси, по асфальту грохочут мусоровозы. Снаружи доносится визг металла о металл, удары контейнеров о грузовик и звук мусора, каскадом сыплющегося в уплотнитель. Несмотря на то, что по ту сторону окна мир продолжает двигаться вперед, я не уверена, что готов начать день.
В моих ушах все еще звенят обрывки разговоров после вчерашнего ужина. Я хочу удержать их еще немного, чтобы насладиться радостью возвращения лучшего друга в мою жизнь, прежде чем все осложнения, которые с этим связаны, выйдут на поверхность.
Шон поворачивается ко мне, притягивает меня к себе, прижимается лицом к моей шее.
— Доброе утро, — рычит он, руки уже заняты, рот на моем горле, на моей челюсти. Он спускает мои пижамные шорты с бедер, перекатываясь на меня. — Ты действительно выспалась за ночь?
— Чудо из чудес: Да. — Я запускаю обе руки в его волосы, копаясь в густом клубке. Голод пронизывает меня насквозь; у нас не было секса больше недели.
Мы все еще такие новые, что я не уверена, что мы когда — нибудь занимались сексом так долго.
Когда он достигает моего рта, я целую его один раз, прежде чем во мне зарождается нерешительность, и я немного отстраняюсь. — Подожди.
— О. Период? — спрашивает он, приподняв брови.
— Что? — говорю я, а затем качаю головой. — Нет, я просто хотела рассказать тебе о прошлой ночи.
— О прошлой ночи? — повторил он, сбитый с толку.
— О моем ужине с Эллиотом.
Темные брови Шона опускаются вниз. — Это может подождать до…? — Он прижимается ко мне, многозначительно.
— О. — Наверное, можно. Но реальность такова, что, вероятно, не стоит.
Мы с Эллиотом даже не прикоснулись друг к другу после того, как я обняла его. Не похоже, что что — то произошло. Но мне кажется, что я лгу, не рассказывая Шону, кто такой Эллиот. Или, скорее, кем он был.
— Ничего плохого, — говорю я, но Шон все равно отскакивает от меня. — Я просто… одна из проблем, с которой мы с тобой сталкиваемся, заключается в том, что у нас огромные истории, которые мы не смогли бы изложить за то время, что мы вместе.
Он признает это, слегка кивнув.
— Я сказала тебе, что вчера вечером ужинала со старым другом, и это правда.
— Хорошо?
— Но он действительно был похож на моего старого… во всем.
Я встречаю взгляд Шона и немного таю. Это первое, что я заметила в нем, потому что они такие глубокие, проникновенные и сверкающие. У него потрясающие глаза: карие, с густыми ресницами, и то, как они мягко приподнимаются по внешним краям, делает их лучшими кокетливыми глазами, которые я когда — либо знала. Однако сейчас они скорее настороженные, чем игривые.
Я пожимаю плечами, поправляя: — Он был моим первым всем.
— Твоим первым…
— Мой первый настоящий друг, моя первая любовь, мой первый…
— Секс, — заканчивает он за меня.
— Это сложно.
— Насколько сложно? — мягко спрашивает он. — У всех есть бывшие. Он… причинил тебе боль?
Я быстро качаю головой. — Понимаешь, после смерти мамы папа стал для меня всем миром, но он все еще не умел заботиться так, как мама. А потом я встретила Эллиота, и это было как… — Я подыскиваю нужные слова. — У меня был кто — то моего возраста, кто действительно понимал меня и видел меня именно такой, какая я есть. Он был как лучшая подружка и первый парень — все в одном.
Выражение лица Шона смягчается. — Я рад, детка.
— Однажды ночью мы поссорились, и… — Теперь я понимаю, что собираюсь закрыть эту тему преждевременно. Я не уверена, что смогу закончить рассказ. — Мне нужно было время подумать, и 'время' превратилось в одиннадцать лет.
Глаза Шона немного расширяются. — О?
— Мы столкнулись друг с другом несколько дней назад.
— Понятно. И с тех пор вы впервые заговорили.
Я тяжело сглатываю. — Верно.
— Значит, есть багаж, который нужно распаковать, — говорит он, слегка улыбаясь.
Я киваю, повторяя: — Верно.
— И эти отношения висели над тобой все это время?
Я не хочу ему лгать. — Да.
Кроме смерти родителей, в моей жизни нет ничего более значимого, чем Эллиот.
— Ты все еще любишь его?