— Хорошо.
Эллиот посмотрел на мою руку в своей и сдвинул наши ладони так, чтобы они были прижаты друг к другу, переплетая наши пальцы.
— Ты думаешь обо мне? — спросила я. Теперь, когда он затронул эту тему, вопрос грыз меня.
— Иногда мне кажется, что я думаю о тебе каждую минуту, — прошептал он.
Пузырек эмоций плотно зажался под моими ребрами, задев нежное место. Я долго смотрела на наши сцепленные руки, прежде чем он заговорил снова.
Я изо всех сил старалась не смотреть на его тело.
— Любимое слово? — прошептал он.
— Молния, — ответила я не задумываясь, скорее почувствовав, чем увидев его улыбку в ответ. — Ты?
— Треск.
— У тебя есть девушка? — спросила я, и эти слова прозвучали как взрыв ветра в комнате, как неловко распахнутое окно.
Он поднял взгляд от наших рук, нахмурившись. — Это серьезный вопрос?
— Просто проверяю.
Он отпустил мою руку и вернулся к своей книге. Он не читал ее, он выглядел так, будто хотел бросить ее в меня.
Я придвинулась немного ближе к нему. — Ты не должен удивляться, что я спросила.
Он уставился на меня, отложив книгу. — Мейси. Я просто спросил тебя, думаешь ли ты обо мне. Я спросил, почему ты стала странной после нашего поцелуя. Неужели ты думаешь, что я стал бы поднимать эту тему, если бы у меня была девушка?
Я пожевала губу, чувствуя себя смущенной. — Нет.
— А у тебя есть парень?
Я усмехнулась. — Несколько тут и там.
Он криво усмехнулся и покачал головой, снова взяв в руки книгу.
Очевидно, что когда бы я ни представляла, как целуюсь с кем — то, это всегда был Эллиот. И мы уже говорили об этом: идеальная фантазия, возвышенная реальность, потенциально опасные последствия. Даже мысль о поцелуе с ним приводила к мыслям о неприятном неловком разрыве, и это вызывало болезненные спазмы в моем желудке.
И все же… я не могла перестать смотреть на него. Когда он успел потерять всю свою неловкость и стать таким совершенным? Что бы я с ним сделала, если бы у меня был шанс? Почти семнадцатилетний Эллиот был произведением длинных линий и определений. Я бы понятия не имела, как прикасаться к его телу. Зная его, он бы просто сказал мне. Возможно, дал бы мне справочник по мужской анатомии и нарисовал бы несколько схем. При этом пялясь на мои сиськи.
Я фыркнула. Он поднял голову.
— Почему ты смотришь на меня? — спросил он.
— Я… нет.
Он издал короткий, сухой звук неверия. — Ладно. — Вытянув шею, он снова посмотрел вниз. — Ты все еще смотришь.
— Мне просто интересно, как это работает, — спросила я.
— Как что работает?
— Когда ты… — Я сделала показательный жест рукой. — С парнями и… ну, ты знаешь.
Он поднял брови, ожидая. Я видела момент, когда он понял, о чем я говорю. Его зрачки расширились так быстро, что глаза казались черными.
— Ты спрашиваешь меня, как работают члены?
— Элл! У меня нет сестер — мне нужен кто — то, кто расскажет мне эти вещи.
— Ты не можешь справиться даже с разговором о поцелуях со мной, и ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, каково это, когда я кончаю?
Я сглотнула от волнения в горле. — Ладно, не бери в голову.
— Мейси, — сказал он, теперь уже более мягко, — почему ты никогда ни с кем не встречаешься дома?
Взглянув на него, я сказала ему то, что, как мне казалось, было очевидно. — Меня не интересуют другие парни.
— Другие парни?
— Я имею в виду, — сказала я, поймав себя на мысли, — кто угодно.
– 'Другие' подразумевает, что есть один парень, — он протянул ладонь одной руки, а затем поднял другую, — а потом, другие парни. Но в данном случае ты сказала, что другие тебя не интересуют. Значит, тебя интересует только один парень?
— Перестань обсуждать меня.
Он криво усмехнулся. — И кто же этот единственный?
Я долго смотрела на него. Глубоко вдохнув, я решила, что все не должно быть так плохо. — Ты знаешь, что я сравниваю каждого мальчика с тобой. Мы не на территории откровений.
Ухмылка расширилась. — Правда?
— Конечно, сравниваю. Как я могу не сравнивать? Помнишь? Ты — мое все.
— Твое все, кого ты спрашиваешь о дрочке.
— Именно.
— Твое все, с которым не сравнится ни один другой парень, и чьему языку ты позволяешь касаться своего языка.
— Точно. — Мне не нравилось, к чему все идет. Дело шло к поступлению, а поступление все меняло. Признание усиливает чувства просто потому, что им дают возможность дышать. Признание ведет к любви, а признаться в любви — все равно что привязать себя к рельсам.
— Так что, возможно, твое лучшее все должно быть твоим парнем.