Казалось глупым даже стучаться. Дверь была слегка приоткрыта, шум лился наружу, поэтому я просто протиснулась внутрь, переступая через широкую кучу обуви, которая казалась парадоксально продуманной, учитывая состояние остальной части дома. Почти на каждой плоской поверхности валялись банки, бутылки и выкуренные косяки. Из коридора доносились звуки музыки и телевизора. На диване в гостиной двое парней отключились, а третий сидел с игровым контроллером в руке и играл в Call of Duty.
— Вы не видели Эллиота? — спросила я, крича поверх грохота вымышленной стрельбы.
Парень поднял голову, посмотрел в сторону кухни, а затем пожал плечами.
Я направилась на кухню.
Помещение было огромным и представляло собой полную катастрофу. Напитки из блендера пытались приготовить и бросили. Пирамида из пивных банок стояла на прочном мраморном острове, окруженная венком из сломанных чипсов, размазанной сальсой, дорожкой из M&M's. В раковине стояла помятая стеклянная посуда и высокий кальян.
— Он наверху, — сказал кто — то позади меня. Я повернулась и узнала Кристиана по фотографиям на столе Эллиота. Он был высоким — не таким высоким, как Эллиот, но шире, с непродуманной козлиной бородкой и пивным пятном на футболке Chico State Wildcats. Его глаза были налиты кровью и расширены почти до черноты. С его стороны на меня широко раскрытыми глазами смотрел другой парень, выглядевший так, будто его сейчас стошнит. Это был Брендон.
Два лучших друга Эллиота.
— Наверху? — повторила я. Кристиан поднял подбородок в кивке, перекатывая зубочистку с одной стороны рта на другую.
— Он действительно пьян, — сказал Брендон, следуя за мной, когда я повернулась, чтобы выйти из кухни и направиться наверх. Его голос становился все более отчаянным, когда моя нога ступила на первую ступеньку. — Мейси, я бы не стал. Я думаю, он был болен.
— Тогда я отвезу его домой. — Даже для меня самой мой голос звучал пусто, звонко, словно его воспроизводили динамики в дальних углах сводчатой лестницы.
— Мы привезем его домой. — Брендон нежно обхватил мой локоть. — Пусть проспится.
Мой пульс бился в горле, в висках. Я не была уверена, что найду… но нет, это не совсем верно. Думаю, я знала. Я понимала лаконичную ухмылку Кристиана и гудящее беспокойство Брендона. Оглядываясь назад, трудно сказать, была ли я прозорлива, отправляясь туда, или это было так очевидно.
— Я бы просто отправился домой, Мейси, — умолял Брендон. — Когда он проснется, я попрошу его позвонить тебе.
Его голос продолжал гудеть на заднем плане, следуя за мной по лестнице до единственной закрытой двери в самом конце коридора. Я вошла внутрь и остановилась.
Длинная нога свешивалась через край не заправленной кровати. Ботинки Эллиота были все еще надеты и завязаны, но его джинсы и боксеры были на коленях, а рубашка засунута под мышки, обнажая линии груди и темный след волос на пупке.
Брендон был прав: Эллиот был в отключке.
Но и Эмма лежала обнаженной на его торсе.
Я сделала шаг назад, прямо в грудь Брендона.
— О, Боже, — прошептала я.
Я и раньше знала, что такое разбитое сердце, но это было совсем другое ощущение, словно зажженную спичку поднесли к окровавленному органу внутри, держали ровно, терпеливо ожидая, пока он высохнет, затвердеет в уголь, загорится.
Я люблю тебя так чертовски сильно.
Я люблю тебя, я вожделею тебя и хочу тебя.
Я люблю тебя как человека, с которым хочу быть вечно.
Ты выйдешь за меня замуж?
— О, мой Бог.
— Мейси, это действительно не то, что ты думаешь, — сказал Брендон, положив руки мне на плечи. — Пожалуйста, поверь мне.
— Похоже, что он занимался с ней сексом, — ошеломленно сказала я, отстраняясь от него. Как бы ни ужасала меня эта сцена, я не могла отвести взгляд. Рот Эммы был открыт на его груди, и она храпела. Член Эллиота безвольно висел на бедре.
Я никогда раньше не видела его голым, никогда просто… не смотрела.
Брендон беспокойно зашевелился. — Это она, Мейси. Эллиот не стал бы…
— О, черт, — сказал Кристиан, подойдя ко мне. — Не лучший вид, Элл.
Я издала какой — то задыхающийся, захлебывающийся звук, который он, похоже, интерпретировал как вопрос.