— Папа, — сказала я, легонько подталкивая его, — все и так идеально. Хорошо?
Пока мальчики Петропулоса спускались к грузовику, папа возился со своими ключами, отыскивая нужный на кольце, усеянном ключами от других дверей, от нашей другой жизни в семидесяти трех милях отсюда.
— Я не уверен, что нам понадобится для кухни, — пробормотал папа, обращаясь ко мне. — И, наверное, предстоит ремонт…
Он посмотрел на меня с неуверенной улыбкой и открыл входную дверь. Я все еще оценивала широкое крыльцо, которое заворачивало в сторону, скрывая какой — то неизвестный вид на густые деревья за боковым двором. Мои мысли были заняты гоблинами и рысканьем по лесу в поисках наконечников стрел. Может быть, когда — нибудь мальчик поцелует меня в этом лесу.
Может быть, это будет один из мальчиков Петропулосов.
Моя кожа вспыхнула румянцем, который я скрыла, пригнув голову и отпустив волосы вперед. На сегодняшний день моей единственной влюбленностью был Джейсон Ли в седьмом классе. Зная друг друга с детского сада, мы танцевали под одну песню на весеннем празднике, а потом неловко расстались и больше никогда не разговаривали. Очевидно, я прекрасно ладила на уровне друзей почти со всеми, но добавьте сюда легкую романтическую химию, и я превратилась в судорожного робота.
Мы создали эффективную линию из рук, передающих коробки, и быстро опустошили грузовик, оставив мебель более крупным телам. Мы с Эллиотом взяли по коробке с надписью 'Мейси', чтобы отнести наверх. Я последовала за ним по длинному коридору и вошла в светлую пустоту своей спальни.
— Можешь просто поставить это в угол, — сказала я. — И спасибо.
Он посмотрел на меня и кивнул, поставив коробку на пол. — Это книги?
— Да.
Бросив крошечный взгляд в мою сторону, чтобы убедиться, что все в порядке, Эллиот поднял крышку коробки и заглянул внутрь. Он вытащил книгу сверху. Pay It Forward.
— Ты читала это? — спросил он с сомнением.
Я кивнула, взяла у него любимую книгу и положила ее на пустую полку внутри шкафа.
— Она хорошая, — сказал он.
Удивленная, я подняла на него глаза и спросила: — Ты тоже это читал?
Он кивнул и бессознательно сказал: — Я плакал.
Потянувшись, он взял другую книгу и провел пальцем по обложке. — Эта тоже хорошая. — Его большие глаза смотрели на меня. — У тебя хороший вкус.
Я уставилась на него. — Ты много читаешь.
— Обычно по книге в день.
Мои глаза расширились. — Ты серьезно?
Он пожал плечами. — Люди приезжают на отдых на Русскую реку и часто оставляют здесь свои книги для чтения на каникулах, когда уезжают. Библиотека получает тонну, и у меня есть договоренность с Сью: Я получаю право первым на новые пожертвования, если только забираю их в понедельник и возвращаю в среду. — Он сдвинул очки на переносицу. — Однажды она получила шесть новых книг от семьи, которая приехала на неделю, и я прочитал их все.
— Ты прочитал их все за три дня? — спросила я. — Это безумие.
Эллиот нахмурился, сузив глаза. — Ты думаешь, я лгу?
— Я не думаю, что ты лжешь. Сколько тебе лет?
— Четырнадцать, на прошлой неделе.
— Ты выглядишь моложе.
— Спасибо, — сказал он категорично. — Я как раз этого и добивался. — Он выдохнул, смахнув волосы со лба.
Из моего горла вырвался смех. — Я не это имела в виду.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Тринадцать. Мой день рождения — восемнадцатого марта.
Он приподнял свои очки. — Ты в восьмом классе?
— Да. А ты?
Эллиот кивнул. — То же самое. — Он оглядел пустое пространство, осматриваясь. — Чем занимаются твои родители? Они работают в городе?
Я покачала головой, пожевав губу. Сама того не осознавая, я действительно наслаждалась разговором с кем — то, кто не знал, что я осталась без матери, не видел меня разбитой и сырой после ее потери. — Мой отец владеет компанией в Беркли, которая импортирует и продает керамику ручной работы, предметы искусства и прочее. — Я не добавила, что все началось с того, что он начал импортировать прекрасную керамику своего отца, и она продавалась как сумасшедшая.
— Круто. А что насчет твоей…
— Чем занимаются твои родители?
Он сузил глаза от моей вспышки, но все равно ответил. — Моя мама работает на полставки в дегустационном зале в Жабьей Лощине. Мой отец — городской дантист…
Городской дантист. Единственный дантист? Наверное, я не понимала, насколько мал Халдсбург, пока он не сказал это. В Беркли в четырех кварталах от школы было три стоматологических кабинета.