Любовь и другие странности
Глава 1. Памятник благородству
Злата
Когда Паша появился в нашем классе первого сентября, это... не стало для меня никаким особенным событием. Во-первых, я была отщепенкой и никому не нравилась в принципе. Во-вторых, Паша был очень красивым: высоким, симпатичным, спортивным и с очаровательной умной улыбкой, что только усиливало первый пункт. А в-третьих, я вообще не интересовалась мальчиками, так как давно (примерно полгода назад) и накрепко решила, что ни за что не влезу в отношения с мужчинами, пока не встану твёрдо на ноги: получу профессию, опыт работы и отдельное жильё, о котором мечтала ещё давнее (примерно лет семь). Да, хочу жить одна и ни от кого не зависеть!
Наглядный пример того, к чему приводит увлечение мужчиной, постоянно был у меня перед глазами: мама рожала одного ребёнка за другим, и к тому моменту, когда в мою жизнь ворвался Паша, там было уже семеро младших братьев и сестёр, один другого меньше. За каждым нужно было следить и заботиться, и на это у мамы просто не хватало времени и сил. Я хотела ей помогать, честно, но это плохо сочеталось с моим стремлением обрести независимость!
До тринадцати я училась дома самостоятельно, в основном по электронным пособиям, но из-за семейно-общественной нагрузки у меня не получалось регулярно толком погружаться в процесс, а ведь чтобы поступить на бюджет в медицинский, нужно иметь такой средний балл, какой даже в нормальном городском образовательном учреждении не легко обрести... Так я и оказалась в средней школе села Николаевское, где ко мне отнеслись со всей возможной подозрительностью и отчуждением. Однако восьмой класс не стал трагедией: никто не хотел со мной дружить, зато посмеяться над моей неловкостью или слабыми знаниями в каком-то вопросе считалось хорошим тоном. Но для дружбы у меня были сёстры, а сильно одноклассники не обижали, так как я всегда давала списывать домашку и ответы на контрольных.
Родители, конечно, были не в восторге от моей учёбы: они привыкли полагаться на мою помощь по дому и регулярно пытались внушить мне, что уроки делать необязательно, так как хорошие оценки - не цель учёбы. Но я храбро отвоёвывала право проводить за письменным столом по паре часов в день, потому что верила в свою мечту, а мама и папа всё же исповедовали свободу воли для всех людей на Земле.
В общем, жизнь моя до девятого класса была вполне сносной, и появление Паши почти никак не изменило её... а вот его непримиримое чувство справедливости - внезапно превратило в ад. Всё это я поняла потом, когда смогла остановиться и проанализировать спокойно, а тогда даже не заметила, с чего всё началось.
Однажды утром, ещё в начале сентября, Вера Шуваева, как всегда, слегка толкнула меня локтем, проходя между рядами к своей последней парте, а когда я чуть не рухнула на пол от такого мощного тычка (Вера очень крупная и сильная, даже мальчика в драке победить может), то заржала, как кобыла, обозвав меня неуклюжей овцой - это было одно из самых ласковых прозвищ, на которые я давно перестала обращать внимание. Мама сказала, что люди задевают других только потому, что сами глубоко несчастны - и я этим вполне удовлетворилась, решив не держать зла на несчастных одноклассников.
А вот Паша, видимо, никакого такого решения не принимал:
- Ты чего быкуешь? - обратился он к Вере гневно. - Чем она тебе помешала?
- Не твоё дело, мажор! - бросила она презрительно, а я в который раз поразилась её способности быть грубой с людьми, невзирая на лица. Причём в данном случае - в прямом смысле слова. Паша был такой симпатичный, что я ему и вежливо ничего ответить бы не смогла - только краснела бы и блеяла, как самая настоящая овца...
- Ещё раз увижу, как ты на ровном месте до человека докапываешься - станет моё! - грозно пообещал парень.
Я обмирала, ощущая, как кровь отливает отовсюду, откуда только можно, и приливает к бешено стучащему сердцу, которое явно не справляется с таким объёмом. Он меня заметил! Не то чтобы сильно - назвал человеком, а не по имени или хотя бы "девочка". Но заметил! И даже попытался защитить. Меня ещё ни разу в жизни не защищал никто, кроме родственников, а от Веры Шуваевой - вообще никто.
Но поднять глаза на своего защитника я не смогла - упала на стул с подкосившихся ног и замерла, глядя в изрисованную поверхность парты. Так и просидела все шесть уроков, прокручивая в голове случившееся снова и снова, почти не слыша учителей. И постепенно во мне зрела уверенность, что Пашу нужно поблагодарить, иначе меня заест совесть.
Я подкараулила его после уроков за пышным кустом вишни на Вишнёвой улице и, когда он проходил мимо, выскочила, как чёрт из табакерки: