Сейчас же от внезапного перемещения из райской прохлады моего однокомнатного оазиса в жаркую и густую влажность я окаменел прямо у подъезда. Меня затошнило. Станция метро находится в начале Восемьдесят первой улицы, всего в ста метрах от моего дома, но преодолеть это расстояние в такую жару все равно что заскочить на пару минут в русскую баню. Я чувствовал, как покрываюсь липкой пленкой пота.
Добравшись все-таки до метро, я обнаружил станцию безлюдной, значит, поезд только-только ушел. Сам не знаю зачем, я подошел к краю платформы и вгляделся во мрак тоннеля.
Темно, как в пещере. Ни намека на поезд.
Развернувшись, я удрученно вздохнул и поплелся к своему привычному месту. Руки я старался держать как можно дальше от туловища. Но легче от этого не становилось: тело просто заживо сгорало под костюмом. Ручейки пота текли по спине, по груди, донимая меня. Жалея, что не родился человеком-амфибией, я умоляюще вглядывался в конец платформы. Глухо.
Боже, сжалься…
Я начал метаться по платформе. Легкий ветерок, создаваемый движением, облегчения не приносил, но хоть какая-то имитация свежести. Восемь шагов в одну сторону, разворот, восемь шагов в другую. Люди на платформе тоже изнывали от духоты, каждый боролся с ней по-своему. При этом они искоса поглядывали на меня, как на встревоженного тигра в клетке.
Отмерив второй круг, я заметил мужчину, который сидел на скамейке у стены и читал газету. Носовым платком он то и дело промокал взмокший лоб. От одного его вида — рубашки, галстука и пиджака (толстого твидового) — у меня едва не началась истерика…
Отвернувшись, чтобы не видеть этого жуткого зрелища, я опять подошел к краю платформы и снова вгляделся в глубину тоннеля. Свет! Поезд! Мое спасение, мое убежище — он уже приближается! Наконец-то!
Я ощутил приятное дуновение холодного сухого воздуха. Поезд влетел на платформу. Ура! Он со скрипом остановился, напоследок приготовив мне и прочим мученикам еще одно испытание — выброс адски горячего воздуха из компрессоров под вагонами. И вот двери открываются. Мы спасены! Один шаг — и я будто в холодильнике… Да, да! Боже, да-а-а-а! Как я люблю — просто обожаю! — кондиционеры. Неописуемая, неземная, нетронутая влажностью прохлада. Дуй… дуй… дуй!
Я вздрогнул от удовольствия, как только морозный воздух коснулся моей несчастной кожи и вожделенный холодок пробежал по спине. И хотя в вагоне оставались свободные сиденья, я уверенно пробрался к своему любимому месту — в самом центре вагона, где, как показывал опыт, напор охлажденного воздуха наиболее сильный. Пристроив портфель между ног, вынул «Таймс» и, выпрямившись, ухватился за ледяной поручень. Нет, кто бы что ни говорил, но нью-йоркское метро — истинный рай под землей. Холодный и сухой рай, в котором так приятно почитать газету, не глядя по сторонам, не замечая случайных попутчиков, словно отделенный от них прозрачной мембраной.
Капли пота продолжали скатываться по спине, но худшее уже позади. Пока доберусь до своей станции, приду в норму.
Но стоило мне немного успокоиться, как произошла катастрофа. Нокаут, контрольный выстрел в голову. Едва поезд тронулся, как рядом раздалось:
— Джек?
Я отклеил взгляд от газеты, повернул голову и онемел от ужаса. Через два человека от меня радостно скалилась Ким. Я честно попытался скрыть свои эмоции, однако, боюсь, ничего не вышло.
— Здравствуй, Ким, — вежливо произнес я и снова уткнулся в газету.
Но не тут-то было. Мой сухой тон ее не обескуражил. Ким бесцеремонно растолкала пассажиров, не обращая ни малейшего внимания на их возмущенные возгласы, и протиснулась ко мне.
— Как дела? — проворковала она с фальшивой заботливостью.
И я не выдержал. Это же Ким, совсем рядом, в полушаге. Ким с ее стройным, подтянутым телом, смуглым лицом, независимым и дерзким характером. И главное, с ее неповторимым запахом, сочетающим дорогие духи и ее собственный аромат. Этот запах всегда действовал на меня безотказно. Он казался одновременно простым и сложным, призывным и остужающим, грубым и утонченным. Выяснилось, что я прекрасно помню этот восхитительный, пленительный и сладострастный аромат, хотя и не отдавал себе в этом отчета. В тот же миг, как по мановению волшебной палочки, я перенесся в прошлое, погрузившись в забытое уже состояние тихого восторга. Я вдруг почувствовал головокружение и слабость в ногах. Мое любимое место в центре вагона превратилось в камеру пыток, и ни единого шанса для бегства. Покрепче ухватившись за поручень, я попытался прийти в себя и смог наконец выдавить: