— Что это? — с подозрением спросила она.
— Прочти.
От времени бумаги пожелтели и чуть загибались по краям. Они были соединены металлической скрепкой, поржавевшей с одного угла и оставившей след. На первой странице было ее полное имя, включая девичью фамилию, и дата. Это была середина июня 1964 года. Ниже было написано единственное слово: «Отчет».
С внезапным сомнением Рива посмотрела на Ноэля. Она не была уверена, что хочет знать содержание этих бумаг.
— Прочти, — твердо повторил он.
Она подняла первый лист и пробежала глазами следующий. Это было детальное досье на Ребекку Бенсон-Галлант. Там были имена ее родителей, даты их рождения и их брака. Имена и различные даты из жизни ее сестер, включая дату смерти Бет и официальную, хотя и неверную, причину смерти. Здесь были все ее школьные записи, включая три недели, которые она пропустила в третьем классе, когда доктора нашли у нее слабую форму полиомиелита, записи о ее простудах и одном-двух порезах, о зубах и прививках, взятые в местном медпункте. В одном месте было собрано больше информации об ее ранних годах, чем она могла предполагать. Была здесь и запись об ее арканзасском браке. И последнее — две обвиняющие строчки. Никаких записей о разводе в Арканзасе, Луизиане или окружающих штатах. Брак предположительно действителен.
Сосредоточенно нахмурившись, Рива уставилась на эти последние слова, затем вернулась к первой странице и еще раз посмотрела на дату.
Наконец она сказала:
— Это досье Космо сделал, когда я работала в баре, перед нашей свадьбой. Он о нем как-то упоминал.
— Совершенно верно. Оно было заперто здесь, в конторке, более двадцати четырех лет.
Она сглотнула и спросила, не глядя на Ноэля:
— Ты знал, что оно здесь?
— Я положил его сюда, когда нашел там, где отец бросил его на пол.
К этому признанию она была не готова и только проговорила:
— Но почему же Космо ничего не сказал? Почему он устроил венчание, если знал, что я все еще замужем?
— Кто знает? Может, он думал, что в досье ошибка и арканзасский брак действительно, аннулирован, как ты сказала. Возможно, считал, что через несколько месяцев или лет ты оставишь его и, таким образом, он лишит тебя прав на имение. Возможно, он не упомянул об этом, боясь, что ты свяжешься с Эдисоном и вернешься к нему. Его теперь не спросишь.
— Ну а… предположим, у меня был ребенок?
— Да, такое возможно, но тогда он быстро бы устроил развод, и вы прошли бы эту церемонию повторно. Я не представляю, чтобы отец поступил иначе.
— Если только он не защитил бы тебя, — предположила она.
— Ты имеешь в виду мое наследство? Я сомневаюсь, чтобы это имело какой-нибудь вес против любого ребенка, который был бы у вас.
— Ну а как же ты? Почему ты держал это в тайне, по крайней мере после похорон? Ведь в твоих интересах было сделать это достоянием публики.
— Опубликовать досье? Я сделал все, что смог, чтобы сохранить тайну, даже сходил к Эдисону и пообещал поддержку кампании в обмен на то, чтобы он не говорил о тебе, пытаясь манипулировать тобой.
— Ты так сделал? — проговорила Рива, поднимая на него удивленный взгляд.
— Да, хотя и знал, что Эдисон будет соблюдать соглашение лишь до тех пор, пока эта информация не понадобится ему для спасения своей шкуры.
— Я все еще не понимаю, — покачала она головой.
— Правда? Я хотел, чтобы ты была здесь. Я хотел быть уверен, что ничто не заставит тебя покинуть этот дом, никогда. Достаточно ясно?
— Но ценой половины всего, что по праву твое?
Он взял у нее досье и положил его на конторку.
— Это не было важно годы назад, не важно и сейчас. Отец был счастлив с тобой, ты оживила этот дом. Я боялся, что если ты узнаешь, что свободна, то уедешь, особенно в последнее время. А этого я меньше всего хотел.
— Но много лет назад Космо сказал, что я обманула тебя, чтобы настроить против тебя отца.
— Ты была для меня важнее всякого дома, каким бы старым и известным он ни был, важнее всех акций корпорации.
— И поэтому ты сделал красивый жест?..
— Нет же, Боже мой! Все совсем не так!
Она улыбнулась его пылу.
— Это утверждение Констанции, а не мое. Но как бы то ни было, ты оставил все это, и оставил мне.
— Так хотел отец.
Это было так, и она это знала, но не менее хорошо она знала, что главная причина была не в этом.
— Я не могу в это поверить.
У него задрожала челюсть.
— Ну как мне убедить тебя? Что мне сказать? Как я могу сделать, чтобы ты поняла, что я хочу быть постоянно с тобой, чтобы ты была со мной в Бон Ви и в «Сто-лет корпорейшн».
— Занять место отца.
В глазах его была дерзость, когда он ответил:
— Занять свое, которое я уступил ему годы назад.
— Из любви?
— Из любви, — согласился он, — а также из уважения и сочувствия и потому, что он заслужил твою любовь, а я нет.
— Я думала, ты презираешь меня, потому что я защищала Эдисона. Откуда же эта перемена?
— Я слышал то, что ты говорила перед камерами, и понял, как ошибался. Ты защищала Маргарет, пытаясь уберечь ее от того, чтобы она разрушила свою жизнь. В этом был смысл, ведь я знал, какую жертву ты принесла ради Эрин.
— Милый, наконец, возможно, самый болезненный вопрос. Ты не возражаешь против Эрин? Против того, что у меня дочь?
— Как я могу возражать, когда у меня самого дети? К тому же Эрин дорога мне тем, что напоминает тебя.
У нее перехватило дыхание и слезы выступили на глазах.
— Как великолепно, — с трудом проговорила она. — Думаю, мне надо чем-нибудь отплатить тебе за это.
— Нет. — Голос его вдруг стал усталым, и в серых глазах появилась беззащитность. — Нет, я не хочу милости или жертвы не больше, чем ты.
Рива шагнула к нему и заключила его в свои объятия.
— Ну а дар ты примешь? — тихо спросила она. — Дар любви, которая всегда была твоей?
Он прижал ее крепче, но держал нерешительно, словно боясь, что она вновь отпрянет.
— Всегда? — прошептал он ей в ухо.
— Да, это я тебе обещаю, — радостно проговорила она.
В глазах его светилась такая глубокая и огромная любовь, что она почти граничила с болью. Как это она выдохнула:
— Всегда!
От автора
Поместье и его обстановка в романе — отражение нескольких знаменитых в Луизиане домов и местностей. Фасад и величественная аллея дубов заимствованы у дома, который в дни его расцвета был известен как Бон Сежур, хотя в настоящее время он, несомненно, легко узнаваем как Оук Эли. Интерьер описан по плану дома, известного как Анкл Сэм, разрушенного в 1940 году американскими саперными частями для укрепления системы дамб на Миссисипи. Идея храма посреди живописного прудика пришла от беседки с Буддой, расположенной на Эйвери-Айленд во владениях семейства Мак-Илхегт, знаменитого соусами «Табаско». Воссоздать эти места в литературном вымысле было необычайно приятно.
Я благодарна множеству людей за особые сведения, использованные в этом романе: Джимми С. Титу, адвокату, Джонсборо, штат Луизиана, за разъяснение местных законов относительно двоеженства; Стивену Уотсу, офицеру по борьбе с наркотиками в отделе при шерифе Джексонского прихода, за быструю помощь информацией о наркотических средствах и процедуре в приходской полиции; Джерому Фашо за информацию относительно злачных мест и предпочтительных автомобилей в Новом Орлеане; Скотту Вудворду, пилоту из «Юнайтед Стейтс Кастом Эйдженси», за рекомендации для частного самолета и о возможностях аварии; Самуэлю Лампкину из того же шерифского отдела и Теду и Кей Колвин из «Джексон Индепендент», Джонсборо, штат Луизиана, за помощь и советы относительно эффективного использования автоматического оружия, и особенно моему мужу, Джерри Максвелу, за советы по делам корпорации и ценные издательские советы и дружескую поддержку. Моя благодарность им столь же бесконечна, как и мои вопросы.
Дженнифер Блейк, Суит Брайер, Квитмен, штат Луизиана.
Октябрь, 1988 год