А надписи на парапетах? То были даты любовных встреч. Он хотел отмечать как можно больше годовщин, хотел, чтобы у него всегда было кого и что вспомнить... Его календари и дневники полны заметок о любовницах. Как его звали? Ретиф де ла Бретон. С ранних лет он был хвастливым и порочным. Приглядывая на пастбище за отцовскими овцами, Ретиф самостоятельно выучился чтению и письму. Едва ему минул двадцать один год, как он заявил, что у него уже двадцать незаконнорожденных детей и огромный список любовниц. Он стал учеником печатника и обольстил его жену. Тот отомстил, женив Ретифа на проститутке по имени Аньес, которую рекомендовал как чрезвычайно респектабельную молодую особу. Ретиф до конца поверил в этот обман. Однако вскоре он осознал свою ошибку и, выходя из церкви после венчания, твердил себе: «Дурак несчастный! Теперь ты повязан. Все пропало». Женившись, он не прекратил распутничать и вскоре расстался с женой, с нетерпением ожидая давно обещанных законов о разводе, которые были обнародованы авторами нового Гражданского кодекса.
Некоторые революционные лидеры действительно заинтересовались одним из принадлежавших перу Бретона проектов социальных реформ: его Порнографией, в которой говорилось об организации борделей и полицейского надзора за ними,— этот проект едва не был осуществлен на практике. Ночные беседы с парижскими проститутками давали Ретифу обильный материал; писатель делал множество записей, из которых он составил большинство из своих 203 книг — даже не утруждая себя оформлением рукописи, а отправляя их сразу в типографию. Его любопытные наблюдения вылились в уникальный научный труд, посвященный его современницам — filles galantes. В своем Пале-Рояле Ретиф берет на себя роль гида для провинциала, который не прочь поддаться разнообразным столичным соблазнам, и таким образом знакомит читателя с существовавшей в среде проституток любопытной иерархией.
Sunamites[234] специализировались на подражании знаменитым аристократкам, так что их клиенты могли воображать, будто имеют дело с этими великосветскими дамами. Такая дублерша, выбранная за внешнее сходство с той или иной дамой, искусно копировала ее стиль в одежде, манеры, осанку и выражение лица. (Это напоминает попытку Ронсара найти проститутку, которая была бы похожа на его любовницу, в заведении Большой Жанны.)
Berceuses[235] владели искусством ласк, от которых снедаемые беспокойством клиенты засыпали (надо думать, это было большим облегчением для озабоченных деловыми проблемами финансистов, которых было так много в те времена); Chanteuses[236] возбуждали сладострастие, очаровывая клиентов музыкой и пением, Causeuses[237] добивались той же цели с помощью эротических словечек и искусства вести беседу, a Restauratrices[238] поручалась милосердная миссия на миг возвращать жизнь изможденным старикам, находившимся на краю могилы. Ретиф сообщает, что для обслуживания каждого престарелого клиента требовались объединенные усилия трех Restaur atrices.
В 1793 году члены Революционной ассамблеи, шокированные «непристойными и возмутительными предложениями», с которыми к ним обращались на парижских улицах, сделали попытку уничтожить эти «последние следы роялистского рабства и коррупции, разъедавших тело Франции на протяжении четырнадцати веков».
Проституток надлежало выявлять и заключать в тюрьму, и полиция, у которой для этого не хватало сил, обратилась ко всем добродетельным гражданам и отцам семейств, призывая их объединяться в отряды ее добровольных помощников. Вероятно, это случилось как раз тогда, когда план Ретифа был рассмотрен и в конце концов отклонен теми, кто понимал его абсурдность.
Идея Ретифа заключалась в том, чтобы учредить государственные бордели под руководством людей, наделенных чувством ответственности, которые «никогда не должны были бы забывать, что их роль по отношению к «пансионеркам» сродни роли родителей, и которым надлежало всегда быть готовыми поддержать девушек, выразивших желание бросить свою профессию и жить честно». Заведения должны были иметь несколько входов, скрытых за трельяжами и деревьями. «Пансионерки» обязаны были просиживать все вместе в просторных салонах по восемь часов в день. Ожидая клиента, они должны были заниматься чтением или рукоделием. Каждой девушке надлежало выделить стул с изображением цветка, название которого становилось ее именем; таким образом, они звались бы мадемуазель Роза, Нарцисс, Ландыш и т. п. Им не разрешалось пользоваться макияжем и парфюмерией. В свободные дни их следовало возить в театр в закрытых каретах, а предназначенные им ложи закрывать газовыми занавесками.