Несмотря на то что роман произвел скандал, он не потряс общественных основ и не помог женщинам добиться независимого социального статуса. Фактически в тот самый день, когда книга вышла из печати, сенаторы отклонили законопроект о предоставлении женщинам избирательного права. Юристы угрожали подать в отставку, когда на одном из заседаний секретарем была назначена их коллега-женщина, Жанна Распар. Журналисты отказывались принять в свой клуб первых репортеров-женщин. (Те создали свой собственный клуб, в который великодушно пригласили коллег-мужчин.) Женщин-студенток на факультетах университета ждала нелегкая жизнь. Про любовь в этих ребяческих демонстрациях мужского самолюбия начисто забыли. Неудивительно, что само существование любви стало вызывать большие сомнения.
Литературные теории, высказывавшиеся передовыми писателями, такими как Морис Баррес, Андре Жид, мадам де Ноайль, Тристан Бернар, Марсель Пруст{267} и другие, в существе своем были субъективистскими. Баррес придерживался мнения, что любимая страна или любимая женщина суть проявления я, разделенного между бесконечно большим числом душ. По мадам де Ноайль, любовь была выражением сердца, «у которого должна быть возможность заявить: для любви вы не нужны мне». Для Марселя Пруста объект любви не существует в реальности — любовь есть индивидуалистическая болезнь.
Однако в ходу были и другие течения. В то время, казалось, они были в меньшинстве, но у любви есть сбивающая с толку привычка прокладывать себе путь по подземным ходам, не поддающимся исследованию. Социальный обозреватель любовной жизни Франции с начала века и до конца двадцатых годов, опираясь на все свидетельства, которые предоставляли ему жизнь и книги, имел бы все основания думать, что любовь пребывает в депрессии и что три постоянных врага любви — всплеск чувственности, эмоциональная нестабильность и безответственность — вот-вот оттеснят ее за кулисы. К счастью, будущее показало, что его мнение совершенно ошибочно.
Для большинства авторов — последователей Фрейда, взывавших к подсознанию, важным было зарождение любви в туманном прошлом детства и пробуждение сексуального инстинкта, однако психолога Эммануэля Берла больше занимало воздействие любви, ее преобразующей и обновляющей силы на будущее личности.{268} Он верил, что эмоциональная интуиция наделяет людей даром ясновидения. Влюбленные «угадывают» внутренний ритм жизни друг друга. В их руках магические жезлы, вибрация которых указывает им скрытые источники, быть может, никогда не пробивающиеся на свет сознательного разума и недоступные пониманию обыкновенных людей.
Поэты, писал месье Берл, всегда чувствовали, что предмет любви — вечность, созвучие двух жизней, которое упраздняет время. Можно возразить, что для среднего любовника эта мистическая концепция не подходит. Вспоминаются средневековые теории, утверждавшие, что любовь доступна лишь знати; такое современное представление об отношениях полов тоже предназначено для избранных, для аристократов сердца и души — но не ума. Разум вообще никакого участия в этом не принимает — скорее, мешает интуитивному знанию. Согласно теории месье Берла, в которой внутренняя вибрация и ритм играют почти столь же важную роль, как в восточном мистицизме, любовь никогда не бывает ни стабильной, ни статичной, но постоянно подвержена действию изменений жизненного ритма любящих людей. (Отсюда вездесущий микроб скрытого конфликта и необходимость «начинать все сначала», которую подчеркивали рассуждавшие о любви философы того времени.) «В любви вечность постоянно нисходит во время, а время отступает в вечность». В этой восходящей фазе любовь очень близка к божественному любовному экстазу, мистическому elan[319], который с присущей автору тонкостью истолковала великая поэтесса Мари-Ноэль{269}. Ее призыв, обращенный к любви в Третьей, заканчивается слиянием любви человеческой и божественной в единое чувство:
О вечной страсти вздор оставим для детей,
Пусть новая Манон ушедшую сменяет,
Любовь твоя — с тобой. Ее не убивает
Игрушечная смерть игрушечных страстей.{270}
(Разве это не тот constant[320], неизменный источник любви, который мы подразумеваем, говоря: «Бог есть любовь»?) Источник любви, считает Мари-Ноэль,— в космическом танце: «В начале была радость Божества, Любовь, Танец, Ритм. И Ритм обладал такой мощью, что разрушил Хаос, бесформенное старалось обрести форму, и атомы тоже начали танцевать. Так Бог создал Землю и Небеса. Бог танцует...»