Однако все это не идет ни в какое сравнение с путаницей, царившей в брачных делах Филиппа-Августа, и его demeles[55] со сменявшими друг друга наместниками святого Петра. Вскоре после смерти Елизаветы, своей первой супруги, Филипп отправил посольство к королю Дании Кануту VI, сочтя для себя подходящей партией его сестру, белокурую красавицу Ингебёрг.
Филиппа интересовала не столько сама прекрасная датчанка, но, главным образом, размеры ее приданого. Он был чрезвычайно озабочен тем, чтобы брачный договор включал статью, которая обязывала бы Канута выступить на стороне Филиппа против англичан. Канут этой идеи не одобрял, и при датском дворе из-за каждой мелочи яростно торговались. Наконец в качестве приданого была предложена сумма в десять тысяч марок и впридачу — довольно туманное обещание, что датский флот окажет содействие Филиппу в войне с англичанами. Посольство вернулось с Ингебёрг, и Филипп поспешил в Амьен навстречу будущей супруге.
Почти сразу же началась брачная церемония, и на следующий день Ингебёрг была коронована. Те, кто присутствовал на празднествах, заметили удивительную перемену в настроении короля: за день до того он был веселым и жизнерадостным, но теперь выглядел бледным и мрачным. Время от времени он глядел на невесту с ужасом в глазах. «Не иначе дело рук нечистой силы»,— шептались люди, и король позже делал все возможное, чтобы убедить папу, что в этих слухах — большая доля истины. Во время коронации король выглядел совершенно больным и сразу же после нее объявил, что желает немедленно развестись — к изумлению двора, не говоря уже о невесте. Его уговаривали попытаться провести с супругой ночь (позднее он утверждал, что эта попытка была безуспешной). «На нем заклятие»,— качая головами, говорили местные жители.
Король хотел отослать бедняжку Ингебёрг обратно в Данию, но несчастная женщина не согласилась на такое унижение. Поэтому Филипп решил добиться признания брака недействительным на том основании, что они с Ингебёрг состояли в кровном родстве. Для чего созвал специальную ассамблею, и архиепископ Рей-мсский, председательствовавший на ней, объявил брак короля с датской принцессой расторгнутым. Ингебёрг присутствовала на заседаниях, но могла только плакать и восклицать (она не говорила по-французски): «Mala Francia, mala, Roma, Roma»,— это означало, что она намерена обратиться к папе римскому. После расторжения брака Филипп сослал ее в монастырь, где «она должна была блюсти воздержание и служить Господу молитвами всю оставшуюся жизнь», а сам принялся подыскивать себе новую невесту.
Датчан такое оскорбление привело в бешенство. Канут написал папе (Целестину II), Ингебёрг также из своей кельи писала ему, с приложением подробной генеалогии, которая доказывала неправоту Филиппа. Чтобы ответить на эти письма, Его Святейшеству понадобилось два года, но в итоге папа встал на сторону Ингебёрг. Он написал архиепископу Реймсскому, прося его удержать короля от вступления во второй брачный союз, и Филиппу, приказывая восстановить Ингебёрг в ее правах и обращаться с ней как с любимой супругой.
Король не ответил. На следующий год он принял присланного из Рима папского легата, но это не помешало его матримониальным планам: несмотря на запрещение папы, он женился на Аньес де Меран.
Ингебёрг слала папе все новые и новые патетические письма, описывая в них свое плачевное положение. С ней дурно обращались... Ни одежда, ни пища не годились для дамы ее происхождения. Несчастная уверяла папу, что, если помощь не подоспеет, ей суждено вскоре умереть. Ни на один из этих призывов ответа не последовало, пока Целестина не сменил на папском престоле более молодой и строгий Иннокентий III, страстно желавший утвердить свою власть над непокорными правителями.
Сперва папа попытался убедить Филиппа, отправив ему дипломатическое послание, в котором упоминал о своей большой любви к Франции, где учился в юности, и о приятных воспоминаниях, связанных с этой прекрасной страной, а затем внушал, что причина нынешних несчастий короля и его натянутых отношений с Англией, несомненно, в том, что он отверг законную супругу и впоследствии вступил в брак, не дозволенный церковью, чем вызвал неудовольствие Господа. Заканчивалось письмо тонким намеком на церковное осуждение.
...Но одних лишь намеков было недостаточно, чтобы уломать упрямого Филиппа. Созывались новые соборы, и наконец в Вене было принято и обнародовано решение о полном отлучении от церкви. Вся страна была обречена на страдания из-за королевских любовных дел. Молчали церковные колокола. Не отправлялись церковные службы, кроме как для больных и умирающих. Священники входили в церкви только чтобы зажигать свечи на алтарях.