Менялась структура общества. В городах приобретала вес буржуазия; крестьяне начали посылать сыновей в города учиться на юристов и врачей. Представители высшей знати не были больше феодалами, а мелкие дворяне, жившие в маленьких сельских замках, свободно общались с крестьянами, когда долгими зимними вечерами господа и слуги собирались вместе в большой замковой кухне возле пылающего очага, чтобы читать Amadis de Caul и другие романы.
Двенадцать томов Амадиса продолжали пользоваться огромным успехом у читателей на протяжении первой половины столетия и несколько раз переиздавались. Когда Франциска I мучила подагра (а это случалось довольно часто: на дворе была эпоха подагры — люди потребляли чрезвычайно много мяса и вина), он часами лежал, подложив под ноги подушки, и читал Амадиса. Последнее издание Roman de la Rose было выпущено в 1538 году, когда начали появляться первые сентиментальные романы. Переиздавалась и история Тристана и Изольды, но — в осовремененном варианте. Турниры все еще устраивались, однако к ним уже не было такого серьезного отношения, как в средние века. Тем не менее Генрих II, которому Амадис и ему подобные романы довольно серьезно вскружили голову, случайно погиб на одном из них.{60}
Средневековую грубость нравов еще не успели окончательно изжить; грубый средневековый хохот был подхвачен гением Рабле и изобретателями низкопробных розыгрышей — низкопробных, по крайней мере, с современной точки зрения, о чем читатель может судить на основании следующих примеров.
Во времена Генриха II придворный шут по имени Брюске отправился в Рим в свите кардинала Лотарингского. Спустя несколько дней после отбытия его высокопреосвященства форейтор привез известие о скоропостижной смерти Брюске вместе с его последней волей (эта шутка была делом рук маршала Строцци). В завещании шут просил короля, чтобы тот милостиво позволил его вдове занять его должность, но с условием, чтобы она вышла замуж за форейтора, который это завещание привезет. Генрих II в точности выполнил пожелания своего шута, и мадам Брюске целый месяц прожила с форейтором, пока Брюске не вернулся из Италии и обман не раскрылся! Брюске отомстил, подняв панику в папских владениях. Он послал Его Святейшеству подложное письмо, в котором утверждалось, будто Строцци принял мусульманство, носит тюрбан и собирается вместе с мусульманским флотом бомбардировать Остию. Впоследствии — ко всеобщему облегчению — выяснилось, что Строцци был в Кале.
Готовясь принять испанского посла, Анна Бретонская выучила наизусть небольшую речь на испанском языке, написанную для нее сеньором де Гринье. Когда сия речь прозвучала из уст очаровательной, немного жеманной королевы, посол насилу мог скрыть удивление, поскольку Гринье приправил свое творение словечками, менее всего приличествовавшими истинной леди! Король, Людовик XII, был заранее предупрежден о шутке Гринье, но только посмеялся и совершенно забыл предупредить королеву. Когда Анне стало известно об этом розыгрыше, она потребовала немедленной отставки Гринье; Людовик, который сам был виноват немногим меньше, вступился за придворного, но посоветовал ему не показываться при дворе, покуда буря не стихнет. Случай этот вызвал много смеха, поскольку Анна постоянно упрекала придворных поэтов за распущенность; Жану Маро она приказала написать Doctrinal des dames[89], в котором говорилось о целомудрии в словах, мыслях и поступках. Вскоре после ее смерти языки развязались, Маро тогда отмечал: «Что касается любви, то красивых слов о ней больше не говорят».
Маргарита Валуа, первая жена Генриха IV, вся без остатка отдавалась этому ренессансному духу забавы. В дни ее юности за ней ухаживал дворянин по имени Селиньяк. Маргарита никогда не принимала его чувства всерьез, и это обижало молодого гасконца. Однажды она спросила язвительным тоном: «Что вы можете сделать, чтобы доказать свою любовь?» — «Все что угодно»,— ответил влюбленный. «Проглотите яд?» — «Да, если вы позволите мне вздыхать у ваших ног».— «Хорошо, значит, вы сделаете это»,— сказала Маргарита и велела ему через три дня явиться к ней. За это время она приготовила особенно сильное слабительное. Зелье в красивом кубке было торжественно вручено влюбленному, который после этого не мог выйти из уборной в течение двух часов... После такого унижения гасконец никогда более не смел показываться на глаза своей жестокой возлюбленной. Впоследствии он стал французским послом в Турции.